Николай Климонтович
Чипсы неискоренимы, сколько ни ностальгируй по натуральным продуктам.
Фото Натальи Преображенской (НГ-фото)
Подцепляя левой рукой кусок малосольного огурца, чокаясь правой с хозяйкой запотевшей рюмочкой, в предвкушении котлеты, запах которой волнами доплывал в столовую из кухни, я думал о банальном. А именно о том, как мало осталось в нашей жизни натурального. Я вспоминал даже не смертоубийственный поп-корн, неперевариваемые чипсы или биг-маки. Нет, я мыслил шире, я мысленно нарисовал себе картину победоносного мирового парада подделок, муляжей и всяческой бутафории, давно наводнивших жизнь прогрессивных народов и подменивших натуральный вкус, нежность и ласку лесного плода в росе, воспитанного без понуканий нитратов. Короче говоря, я предавался жалости к человеку, по собственной неуклюжести давно утратившему свой Эдем.
Мне вдруг представились необъятные снежные равнины, могучие непролазные леса, а меж них редко-редко помаргивающие в ночи тусклые огоньки. Пусто и холодно, и не понять, отчего при таком пространстве, при таком обилии пустой земли ютятся люди на утлых участочках, в кукольных избах, которые никак нельзя же назвать достойным современного человека жильем, коли в одной комнате, разгороженной лишь печкой-голландкой, живет целая семья из трех поколений. Может, им так теплее?! А в расползшихся городах для миллионов людей отдельная собственная комната – недостижимое счастье, и этого никаким нефальшивым умом понять нельзя. Нет бы развернуться, расшириться, каждому по пять гектаров удобий на берегах Истринского водохранилища. А то ведь как-то искусственно жмемся.
Да что там эта инспирированная теснота. Ведь мы живем в искаженном, придуманном мире, в котором нет места искреннему жесту. Подделываются чувства и диски, толкаются фальшаки и отгружается паленка. Имитируются фрукты и овощи, колбаса и сыр, бензин и денежные купюры. Скажут, везде в мире так. Ан нет, там, за бугром, можно пойти в магазин натуральных продуктов, которые, конечно, дороже фальсифицированных, но сама возможность лицезреть натуральный красный антрекот имеется. И даже можно купить. А о существовании в мире такого деликатеса, как рыбная котлета, не слышали даже в Греции, где до сих пор все есть, сам проверял, справлялся как-то у трактирщика, подававшего мне некогда на веранде над Эгейским морем холодный кувшин зеленого вина. Что такое рыба, трактирщик знал, что такое котлета из рыбы – решительно нет.
Вот я и думал, принюхиваясь и лениво поглядывая в телевизор, из которого бодро убеждали, будто на улице двадцать один, тогда как термометр показывал восемнадцать, – думал о силиконовых грудях и декоративных политических партиях: и то и другое создается, чтобы на месте, где ничего нет, делать вид, будто есть и много. Я думал об искусстве постмодернизма, о париках и средствах от полысения, о небоскребах с фальшивыми вынесенными наружу лифтовыми шахтами, о зубных протезах и обещаниях верности, о красной звезде в когтях двуглавого орла, об искусственном макияжном цвете лиц и накладных ресницах, о породистых собаках левретках, у которых по линии бабушки – прочерк, о романтике дальних поселений за Северным полярным кругом, о грузинах, которые сплошь потомки князей, об обещаниях яблонь на Марсе, о тусовках, на которых проходит жизнь, об улыбках телеведущих, больных хроническим геморроем, и о славе актеров, снимающихся в сериалах, о карликовых березах и конях-карликах, о фальшивом Айвазовском на богатом аукционе, о фикусах в кадках и об ионизаторах воздуха, о современной российской литературе, наконец, в которой властителем умов является автор туповатых каламбуров, ибо кто ж не знает, что умение каламбурить для определенной части нашего населения является первым признаком острого ума. Я ждал котлету.
Нет, нет и нет, думал я, стреножив самого себя. Не нужно так сурово. Жизнь имеет игровую природу, и алкать натурального – значит попирать ее основы. Жизнь соткана из условностей, банальнел я от голода все больше, и ничего здесь не попишешь. Искусственность бывает величава, как «Царская невеста», а, скажем, компот из сухофруктов хорошо утоляет жажду. Пусть тусовка, но ведь и живем, чтобы время провести, не на завод же устраиваться в третью смену. Подумаешь, обманули тебя, принесли вместо «Хванчкары» разбавленный портвейн 33 в графине. Думай о высоком, декламируй даме 66-й сонет, подержи ее за коленку. На свете нет ничего натурального, но есть покой и воля. Вот, к примеру, сок «Добрый»: сказано на пакете – натуральный, а ниже мелким шрифтом – столько-то процентов сока. И ведь вкусно. Как сказано, порядочные женщины тоже бывают, но это стоит слишком дорого. Так что – привет суррогатам, хоть мы и не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи┘ Тут хозяйка подала котлету. Я котлету съел. Вечная ей память.
