Николай Климонтович
В подмосковных дачных поселках такие сторожевые башни не редкость.
Фото Михаила Циммеринга (НГ-фото)
Когда едешь по трассе, то по сторонам то и дело встают деревушки с избами, только что не соломой крытыми. Стоят здесь, небось, со времен Ивана Грозного, не подвергнувшись реконструкции. На обочинах предлагают автомобилистам расписные чайники и тазы, красивые кастрюли с петухами, подушки, комплекты постельного белья, полотенца с русалками – все изделия местных промыслов, где зарплату до сих пор выдают частично в виде продукции предприятия. Горы дынь и арбузов, при них лица смуглой национальности. Иногда дымят мангалы, кочегарят при них те же лица. Идут вереницей в дальние края большегрузы и рефрижераторы – вереницей потому, что поодиночке грабят. Изредка по обочинам – бензозаправки, чаще «Эпсон», реже «Шелл». Но не обольщайтесь – бензин, который вам зальют в бак, в лучшем случае 93 вместо 95. И хорошо, если не разведен водичкой.
Нет, только электричка. Здесь пейзаж за окном поразит вас своим благолепием. Дачные поселки после краткого перелеска сменяются дачными же поселками: там коттедж за стальным забором, здесь – убогая лачуга на шести сотках. Но все без исключения постройки исполнены в самом диковинном стиле. На этих самых сотках может вам глянуться совершенная готика – башенки, химеры. А вон там стоит форменная сторожевая башня, но без бойниц, то есть вовсе без окон – так строили некогда студенты, брошенные комсомолом на помощь пейзанам, помещения для силоса. О коттеджах и говорить нечего. Доминирует мавританский стиль. Попадаются и вовсе диковинные строения – плод воображения доморощенного подмосковного архитектора: стены из бутылочного стекла, поверх красный какой-то колпак набок, над ним флюгер и тарелка антенны. Повсюду во дворах автомобили различных западных и японских марок. На участочке какой-то ветхий сарайчик сбоку, две теплицы с огурцами и помидорами, а посередине красуется «Понтиак».
Отдельная тема – подмосковная мода. Совершенно пейзанского вида неуклюжие девки – все с голыми животами, в немыслимой длины носов туфлях, в декольтированных прозрачных маечках, под которыми зачем-то цветной лифчик, с бесформенными попами, обтянутыми полосатыми штанами. Это – доминирующий стиль. Но попадаются и седые обрюзгшие матроны в панамах, в брючках в облипку выше щиколотки и в соломенных босоножках.
Подмосковье – страна контрастов. Одни запираются на ночь на дачах крепостного вида и спускают свирепых собак, другие – в лохмотьях жгут костры между сарайчиками, сделанными из ворованного проржавевшего кровельного железа. Это не их сарайчики, это – огородики местных оседлых жителей из ближайших пятиэтажек, образовавшиеся в результате самозахвата, и на ночь их облюбовывают бездомные, которых в Подмосковье летом никак не меньше, чем дачников. Бродяги что-то варят на костре – скорее всего собачатину. Бомжи предпочитают домашних, лучше породистых собак – их лучше кормили и мясо их питательнее. Но по голодухе не брезгуют и бездомными псинами. И даже, говорят старожилы, кошками. Но, конечно, проблема бездомных бродяг – отнюдь не специфически подмосковная, просто летом они подтягиваются сюда потому, что справедливо считают: жизнь здесь намного богаче и подкормиться легче.
Дачники запираются на все запоры не из одной паранойи. Только зафиксированная преступность в Подмосковье в этом году превысила прошлогоднюю ровно в два раза. На первом месте – ограбления, потом – убийства, изнасилования лишь на третьем. Это – из газет. Так что на электричках следует ездить гуртом – когда народ валит с работы в столице. Вечерами редкие пассажиры сбиваются в один вагон, но подчас и это не выручает. По вагонам ходят обкуренные и обколотые отморозки, а милиция ходит много реже. Ночью на дачной улице, где никогда не качаются фонарики, – ни души. Только на бешеной скорости туда-сюда по редкому асфальту носятся мотоциклы и с завыванием «Жигули», полные полуголых мальцов, хорошо шестнадцати лет.
В воздухе разлит запах флоксов, деревьев – и ощутим резкий привкус агрессии. Соблазнительно сказать, что иной и не может быть атмосфера воюющей страны. Но дело в том, что здесь не читают газет и не слушают даже «Маяк», а врубают попсу на полную громкость и, думается, не знают вовсе ни о какой войне. Возможно, агрессия эта – продолжение самого стиля подмосковной жизни, стиля разухабистого, ордынского, самовольного и самодовольного. И очень далекого от какой-либо благостности. Дух корысти и воровства, грабежа и насилия – доминирует. Милиция не вмешивается, у нее свои дела. У исполнительной власти – тем более. И, мнится, эта нелепая, кое-как налаженная жизнь держится на последнем дыхании, дунешь – и все посыплется. Но, будем справедливы, в лавки вовремя привозят свежие молоко и хлеб, люди загорелы и энергичны, и иногда закрадывается мысль: а что, может быть, не все так плохо.
