Николай Климонтович
Покладистый, безвредный, умный.
Фото Reuters
Но чаще, конечно, для их отлова применялись сачки на тонкой легкой палке, те самые, марлевые и разноцветные, предназначавшиеся для ловли бабочек на хуторе, – не знаете, бывают нынче такие сачки?
Что ни говори, это были очень хорошие жуки. Покладистые, безвредные, умные, умевшие дивно ворочаться и хрустеть в спичечном коробке, постукивая лапками. Так сказать, летучие скарабеи. Другого применения, как держать их в коробке и заставлять сучить конечностями, впрочем, им и не было. Ну, если вы не записной энтомолог и коллекционер, держащий всяческую летучую живность в заспиртованном виде или приколотом булавкой на память внукам об их любознательном дедушке.
Но, заметили, приходится говорить о майских жуках в прошедшем времени. Потому что нынче их нет как нет. То есть ни как вида, ни как подвида. Они, жуки, пополнили собой длинный ряд современных потерь и вполне могут быть занесены в энциклопедию советской жизни и красную книгу демократии. Во всяком случае, в Подмосковье они начисто перевелись. Последний раз я встретил одинокого майского жука на Валдае, но лет десять назад, он кивнул мне на лету и быстро скрылся. Увы, они, видно, улетели, эмигрировали, не захотели с нами больше жить, и не слышно теперь в саду даже шороха.
Жуков, разумеется, легко понять. Жить с нами, мягко говоря, трудно, а таким нежным созданиям, как майский жук, так и совсем невозможно. Но вот что характерно. По-видимому, поступая так и готовясь нас оставить, они сговорились с раками, которые, свистнув на прощание на горе, тоже исчезли из нашей жизни, покинули здешние водоемы и пропали в неизвестном направлении. Конечно, очень изредка в каком-нибудь заведении их вам покажут в красном виде, но чаще это будет заморский лангуст.
В связи с равномерным и интенсивным распределением по поверхности нашей страны горюче-смазочных материалов, равно как и с исправным заполнением родных наших озер, полей и рек фекалиями, к ракам готовятся присоединиться и рыбы. В златоглавой столице нашей родины они уже так и поступили. Странные они создания, не хотят плавать и плескаться в дерьме и мазуте, а ведь могли бы мутировать и приспособиться. Впрочем, заядлые рыбаки, дежурящие на берегу Москвы-реки в районе Бережковской набережной, рассказывают страшные истории о каких-то рыбах-мутантах с двумя хвостами и вообще без жабр, но даже не знаю, как к этим рассказам относиться┘
С кем мы останемся, кроме как наедине друг с другом? Кто из братьев наших меньших не покинет нас в этот трудный час всемерного удвоения ВВП и смены старых трансформаторов на подстанции в Капотне на трансформаторы новые? Мы говорим, конечно, не о домашних любимцах и рыбках в аквариуме, удерживаемых рядом с нами безо всякого их на то согласия, так сказать, по факту приобретения. Мы – о дикой вольнолюбивой фауне.
Скажем, хорошо рядом с нами тараканам. Здесь у меня на «Динамо», наверху, сосед-армянин, приехав отчего-то из Рима, купил сразу две квартиры. В процессе усовершенствования и объединения своего нового жилища, сопряженного, вы понимаете, с крушением несущих стен, вскрытием полов с целью смены паркета, непременных протечек нижнему соседу на голову, обнаружилась интереснейшая для всякого естествоиспытателя вещь. После того как старые полы были вскрыты, а стены повергнуты в прах, откуда-то из тайных щелей, убежищ и промежностей полезли тараканы. Но послушайте, это были вовсе не те милые и привычные с детства каждому русскому человеку рыжеватые прусаки. Это были здоровенные, как собаки, черные жуки, и я поначалу решил по неведению, что это короеды. Но при ближайшем знакомстве стало ясно, что ведут они себя совсем не как майский жук в полете, а как самые настоящие тараканы. Теперь уже нам пришлось жить насильственно рядом с этими домашними животными и гоняться за ними с баллончиками аэрозоля «Раптор».
Здесь же, в моем дворе, прямо под окнами, вокруг помойки хорошо прижились крысы, заключив, кажется, противоестественное соглашение о дружбе и сотрудничестве с бродячими котами. Помойные баки коммунальные службы опорожняют редко, что отчасти и хорошо, потому что происходит это в шесть утра с ужасающим скрежетом, – так что крысам спокойно и привольно. Иногда, правда, их травят каким-то ядом некрысолюбивые дворники, но, кажется, им, крысам, это по барабану, как говорит продвинутая молодежь среднего и нижнего образования, так – мелкая неприятность┘
Но не все так мрачно. Кое-кто кое-где еще выживает и надеется. Прыгают белочки – близкие родственницы крыс, кстати, в чем может убедиться любой, внимательно посмотрев белочке в глазки. Летают как ни в чем не бывало вороны, мухи, комары. Градоначальник столицы и вовсе не так давно заявил, что заселит наш цветущий град животными экзотических пород. Думается, в спальных районах хорошо приживутся скунсы. Неплохо будет чувствовать себя кенгуру на Бульварном кольце. Можно подумать и о питонах. Не говоря уж о диких антилопах и горных козлах на Крылатских холмах. Потому что все начальники, излучающие оптимизм, уверены, что живем мы в южной стране незаходящего солнца.
Но майских жуков все равно жалко. Да что говорить, это жалость о босоногом, фигурально говоря, детстве. Когда можно было плеваться в старших товарищей из трубочки ягодами бузины, а слово «экология» еще не было произнесено. Майский жук – это что-то из далекого, будто остался он на других берегах. Остался там же, где остались чистые речки с плещущей у берега под корягами обильной рыбой, ароматные поля с васильками и не загаженные банками из-под пепси-колы грибные опушки. Потому что в той стране не пили пепси-колу, а собирали белые грибы с целью их засушки на зиму. В той стране зима еще была зимой с красными щеками, сугробами и санками, а знойный июль был именно что зноен и истомен. Там торговали мороженым на палочках, ходили под алыми знаменами, пели песню «А у нас во дворе», там много чего не было, ну, колбасы, сыра, рыбы, мяса, но ведь многое и было┘ Был, например, майский жук.
