Николай Климонтович
В нынешних клубах люди веселятся от души, но уже нет уюта домашних посиделок.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)
Но это - очень частная картинка, почти интимная. В Москве в обилии были и, что называлось, "открытые дома", через которые за день проходили десятки людей. Конечно, в этих домах был свой уклад и запах, был свой уют, своя атмосфера - в каждом особая. Я помню в Москве таких домов с дюжину: и диссидентских, и, так сказать, художественных, и просто домов. Там были свои завсегдатаи с абонированным креслом в уголке под непременной картинкой Зверева, туда же приводили трепещущих юношей, только вышедших, так сказать, в свет. В некоторых из таких домов устраивались чтения, в других - пели Юлик Ким или Бачурин, а кое-где шли философские, подчас даже антропософские бурные диспуты.
Дома эти можно бы разделить на две категории. В одних люди шли на огонек хозяина, безусловного лидера, чтобы послушать домашнего витию, припасть и причаститься. Не буду называть имен, но, поверьте, многие из тогдашних хозяев таких домов сегодня завоевали мировую известность. А тогда они вещали, окруженные восхищенными поклонницами, учениками и друзьями - всегда друзьями: в те поры очень обильно и нежно дружили.
Бывали и "открытые дома" другого сорта: в них сами хозяева были в тени, но у них в обиходе имелись два-три "гения", которыми они и потчевали гостей. Были еще, конечно, и гостеприимные мастерские художников, которые в известном смысле можно назвать "открытыми домами". Но и те, и другие, и третьи не надо путать с салонами, тоже имевшимися в Москве тех последних лет империи, о которых я вспоминаю.
Салоны, как и положено по традиции, держали незамужние дамы. Признаюсь, я помню только три таких - зато очень популярных. Отличие салонов от "открытых домов" было прежде всего в контингенте. Если в домах тусовалась - тогда, впрочем, еще не существовало такого слова, только у хиппующих на "психодроме", - творческая интеллигенция и богема, то в салонах если и бывала богема, то, как нынче говорят, статусная. Разбавленная непременными "корами" и "дипами", то есть иностранными журналистами и дипломатами.
Короче говоря, советское общество было закрыто - зато дома открыты. Позже стало все ровно наоборот: общество открылось, а частные дома стали именно что крепостями.
Сегодня нечего и думать завалиться в гости без звонка, просто так, с бутылочкой на огонек: ваши друзья решат, что то ли у вас кто-то умер, то ли произошел государственный переворот. В гости ходят нынче только на дни рождения, да и то по спискам. Прийти незваным можно, пожалуй, лишь на поминки. "Открытых домов" тоже никто не держит - если это, конечно, не наркоманский притон. И дело, разумеется, не в дороговизне жизни - во времена оны вполне могли весь вечер обходиться чаем с сухариками. Я бы сказал - в вестернизации отношений.
Нет и салонов в том, прежнем, смысле слова. Те, прежние, ставшие легендарными, хозяйки давно повыходили замуж за иностранных дипломатов и, кто знает, может быть, и держат свои салоны за океаном: кстати, в эмиграции эта традиция жива и поныне. На смену салонам пришли немногочисленные клубы - я имею в виду не танцевальные, но артистические и интеллектуальные. Там и общаются. Но это, конечно, уже совсем не то, это места публичные и эгалитарные. Рухнула даже традиция закрытых клубов - конечно, речь не о промышленниках и предпринимателях - в Доме кино, в ЦДЛ, ЦДХ, в Домжуре. Нечего и думать пойти в ЦДЛ, чтобы скоротать одинокий вечер в надежде непременно встретить милых тебе знакомых, к столику которых тебя непременно пригласят. Все кануло в Лету. И создается впечатление, поскольку никаких внешних препятствий для общения нет, что, скажем, литераторы просто-напросто не очень-то и стремятся видеть друг друга слишком часто. Потерян, так сказать, вкус клубности.
По слову одного питерского классика, которого я расспрашивал о его молодой дружбе с другим питерским классиком, уже покойным: два гения дружить не могут. Наверное, то же самое относится и к богатым: всякий капитал слишком, так сказать, индивидуально нажит. Так что "веселое братство" нынче, может быть, возможно только среди студентов и бомжей.
Но и это еще вопрос. Потому что дело не только в деньгах, которых у большинства все-таки очень мало, но и в резко изменившемся психологическом климате. Быть может, в провинции это не так или не с такой силой проявляется, но я говорю о Москве. Утверждать, что над советским духом коллективизма возобладал дух эгоизма, - значит сказать варварски, но верно, как выразился в одном стихотворении Бродский. Борьба с коллективизмом на волне перестройки и перекройки советского менталитета в пользу, так сказать, протестантского индивидуализма дала свои плоды. Но по нашей широте мы, как всегда, увы, с грязной водой выплеснули и дитя - гения общения, общности, ощущения, где чужие, а где - братья┘
Махнем-ка назад. Распахнем двери. Впустим гурьбу веселых гостей с мороза. Расцелуемся от души┘ Увы, нет дороги назад, и двери не открываются.
