Николай Климонтович
Сомнений в том, кто главный в доме, нет никаких.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
Собачье присутствие в нашей жизни всеобъемлюще. Кто был первым космонавтом? Правильно, Белка и Стрелка. На какое созвездие можно пялиться жаркой южной ночью? На созвездие Гончих Псов. Но вместе с тем наш язык собак то и дело унижает. Собачкой называется запор замка и знак в адресе электронной почты, но это еще куда ни шло. Плохие сосиски - это хот-дог, плохие консервы - собачья радость, дурная музыка - собачий вальс; у неуравновешенной дамы - сучий характер, а дурной человек - так и просто сукин сын. В этом много человеческой неблагодарности. Потому что именно собаки - наиболее универсальные трудяги: они сторожат, пасут, водят слепых, тушат пожары, ищут наркотики на таможне, бегают за лекарствами, носят санитарные сумки, достают подраненную дичь из болота, идут по следу, разве что не пишут стихов. А между тем ни одному псу не поставили на наших площадях памятника - так, мещанские собачки на комодах.
Стихийная простонародная собакофобия уравновешивается, впрочем, образцами гуманистической русской литературы. Складывается впечатление, что в ряде случаев у ее творцов сочувствие к братьям нашим меньшим было явно сильнее человеколюбия. Скажем, у Ивана Тургенева Муму вызывала больше умиления и надрывной жалости, чем, скажем, Лиза из "Дворянского гнезда". А Александр Куприн к белому пуделю испытывал, безусловно, много больше симпатий, чем к героиням, к примеру, "Ямы". Гоголь со смаком описывал псарню Ноздрева, Чехов - Каштанку, Бунин - Чанга, Толстой - борзых у дядюшки Ростова, Гарин-Михайловский - безутешного Тему, оплакивавшего угодившую в колодец собаку. Есть в русской литературе даже собаки-экстремалы, скажем, корабельные псы у Станюковича.
Советская литература подхватила эстафету: пудель Артемон был позаимствован "красным графом" из итальянского оригинала; над судьбой Бима из повести Гавриила Троепольского рыдала вся страна; Георгий Семенов описал милейшего сеттера в "Вольной натаске"; и только Георгий Владимов оставил нам напоминание о не самой человеколюбивой функции своего верного Руслана - впрочем, кто, как не люди, научил эту собаку работать вертухаем?
На этом фоне подозрительно выглядят некоторые русские сочинители, собачью тему проигнорировавшие. Сколько я ни ломал голову, не припомнил ни одного поименованного пса у Пушкина, даже какой-нибудь беспородной шавки, хотя у "нашего всего" есть про медведя, про коня, про змею, про "комары да мухи", даже про упыря. Ничего не припоминается у Некрасова - видимо, вся нежность ушла на "русских женщин". У Фета фигурируют все больше соловьи. Безмолвствует Тютчев. Молчит Блок. Да и в литературе раннего советского периода дело немногим лучше: один лишь Джим у Есенина - и тот принадлежавший другому лицу. Можно, конечно, пристегнуть сюда булгаковского Шарикова, но больше решительно ничего не вспоминается. Из чего можно заключить, что суровый социалистический реализм горьковской школы не подразумевал собачьих сантиментов┘
Но и сейчас повальная любовь к собачкам охватила наше народонаселение отнюдь не поголовно. Можно говорить даже о своего рода антипсиной партии, борющейся с нашими братьями меньшими. Время от времени власть вспоминает о собаках: то владельцам вменяется ходить по убираемым лишь на праздники улицам с совком, то платить собачьи налоги, то обзавестись намордниками даже для болонок. Правда, как и все и всегда на Руси, эти инициативы быстро забываются, подвинутые еще более дерзновенными распоряжениями по иным поводам...
Удивительно, но ретивые пенсионерки подчас борются с собаками с неменьшей охотой, чем с целующимися парочками и писающими под окном любителями "клинского". Но тех же пенсионерок оставляют относительно равнодушными чужие кошки, домовые крысы и их собственные тараканы. Это наблюдение - в пользу версии человекообразности собак (на чем настаивают многие собакоманы, от которых можно услышать, что у него или у нее человеческие глаза, она все понимает и умеет улыбаться). То есть по накалу чувства собаконенавистничество вполне сравнимо с самой мрачной мизантропией. И это ли не последний аргумент в пользу того, что собаки, истинное слово, в самом точном смысле братья наши меньшие?
Не открою америк, если скажу, что собака делает человеческое одиночество не таким одиноким, молчание - не таким молчаливым, квартиру - не такой пустой, детей - более живыми, взрослых - менее угрюмыми, жизнь в целом - более теплой. Ласковый и понятливый пес с холодным носом и машущим хвостом может заменить немолодым родителям редко набирающее их телефонный номер чадо, лает на чересчур шумных соседей за стеной и осуществляет селекцию ваших знакомых, позволяя чесать себя за ухом одним, но отворачиваясь от других. Кроме того, многие используют своих, к примеру, эрделей, как овец, вычесывая шерсть, изготовляя пряжу и принимаясь вязать носки. Если ваш ребенок не произносит букву "р", то любой логопед вам скажет: купите щенка и назовите, скажем, Азор. Эффект удивительный┘
Но я разболтался. Раскланиваюсь и бегу. Давно пора насыпать любимой таксе "Педигри" и залить кефирчиком. Да и вы после моего короткого спича почешите кого-нибудь за ухом.
