Майя Крылова Остаточный принцип выделения денег на культуру, процветавший при "развитом социализме", мощно аукнулся в эпоху "сильной вертикали власти". Долго терпела Ленинская библиотека, разваливавшаяся на глазах. Сжав зубы, из последних сил работал Мариинский театр, не ремонтировавшийся капитально со времен очаковских и покоренья Крыма. Мужественно борясь с пожарной инспекцией, регулярно предписывавшей закрыть ослабленное финансовой бедностью здание, функционировал Большой. Но все резервы когда-нибудь кончаются. Так сложилось, что крупнейшие учреждения культуры Москвы - и не только Москвы - одновременно потребовали реконструкции. ГАБТ начал решать проблему одним из первых. И кое-чего добился. Он просто-напросто вернулся к схеме работы, существовавшей много лет назад, когда у театра был филиал (нынешнее здание Театра оперетты). Теперь оперетту обратно в Большой не вернешь. Но, оглянувшись вокруг Театральной площади, былое руководство ГАБТа смекнуло, что, если снести старый жилой дом около Молодежного театра, можно построить новое здание филиала.
...Раньше все встречались в ГУМе у фонтана. Теперь в центре города появилось еще одно "фонтанное" место встреч, которое может составить конкуренцию прежнему. На Театральной площади теперь бьет водяной дуэт: кроме старого фонтана в сквере перед Большим театром работает новый, построенный наискосок от входа в новенький, с иголочки, филиал ГАБТа. И в отличие от магазинного водомета вокруг здешних струй можно помедитировать: посидеть на гранитной скамейке, полюбоваться цветочками по гранитным бордюрам, длинной, как в фильме "Броненосец "Потемкин", извилистой лестницей и двумя каменными балеринками, подвязывающими пуанты. Открывается вид и на левый бок Большого театра, и на внешность филиала - забористую смесь итальянского палаццо с древнегреческой колоннадой.
Долгие годы прохожие гадали: а что там внутри? Многострадальная стройка филиала разворачивалась неспешно, как классическая трагедия в пяти актах: срок сдачи здания, всецело зависевший от периодически мелевшего потока госфинансирования, неоднократно переносился. Но вот, наконец, и все. Повесили чешские хрустальные люстры. Поставили белорусские лифты. Обили местную "царскую" ложу карельской березой. Подключили английское, немецкое и австрийское оборудование сцены. Уже можно творить.
Официальное открытие филиала состоится 27 ноября: здесь покажут премьеру - оперу "Снегурочка". Здесь же появятся опера Стравинского "Похождения повесы" и балет Ратманского "Светлый ручей", а в дальнейшем будут прокатываться наиболее камерные спектакли текущего репертуара. А голова дирекции ГАБТа отныне будет болеть о большой реконструкции здания с квадригой Аполлона: ее решено проводить без закрытия театра, поэтапно.
Пока филиал закрыт, но благодарственный концерт для его строителей уже состоялся. На концерте не только танцевали "Шопениану", пели "Кто может сравниться с Матильдой моей..." из "Иоланты" и хор пленных иудеев из оперы "Набукко", но и проверяли акустику при заполненном зале. Перед началом публику попросили специально замолчать, и все 950 человек сидели не дыша ровно пять минут. Послушав тишину и концерт, специалисты говорят, что со зрителями жесткое звучание оркестра и голосов, замеченное днем на репетиции в зале пустом, смягчилось почти до нормы, но кое-что еще надо довести до ума. А когда в финале, управляя половецкими песнями из "Половецких плясок", оркестр вместе с дирижером эффектно "выплыл" наверх из оркестровой ямы благодаря механизированности последней, - можно было даже забыть про то, как странно выглядит фасад филиала.
Перед концертом журналистам устроили небольшую ознакомительную экскурсию по новому зданию. Акулы пера, как им и положено, норовили засунуть нос в каждый угол, особенно в темный; работники театра, как им и положено, раздавали победные реляции. Так что на вопрос: "А почему во многих раздевалках артистов нет душа?" - ответ был: "Вы лучше посмотрите на..."
Посмотреть действительно есть на что. Ходить будем по дубовому паркету. Сидеть в буфете в роскошных кожаных креслах. И пить кофе без очередей, не так, как в буфетах старого здания, - кофейных аппаратов здесь много. Двухъярусный зрительный зал выдержан в светло-зеленых и белых тонах, подернутых золотой отделкой, люстра не подвесная, как в главном здании, но внушительно сверкающая, металлические опорные колонны покрыты штукатуркой под мрамор (настоящий мрамор тоже кое-где есть, например в той же "царской" ложе). Занавес заимствован у Головина ("Сады Черномора" из оперы "Руслан и Людмила"), а потолок расписан как бы Бакстом. Его эскизы костюмов, сделанные в начале XX века для "Русских сезонов" Дягилева, увеличены до нужных потолку размеров, так что сверху на вас опрокидывается пряная роскошь сексуальных красавиц в цветастых шароварах и в позах танца живота. А что? В Париже на потолке Оперы - Шагал, а у нас - Бакст. Говорят, эта светлая идея пришла в голову Зурабу Церетели, который и надоумил Большой театр обратиться к художникам "Мира искусства". Заодно мастерские Академии художеств получили заказ на роспись.
Особый предмет гордости строителей - отделка зала и фойе только из отечественных материалов, благодаря чему достигнута определенная дешевизна и поддержан российский производитель. Но современное театральное оборудование и инженерную систему пришлось выписывать в Европе - у нас не умеют такое делать. Как и завезенные из Франции кресла с подачей воздуха через ножки. Такие же стоят в Парижской опере на площади Бастилии.
Самое впечатляющее - закулисные технические возможности филиала, особенно на фоне допотопного устройства старого здания. Декорации к спектаклям будут загружать с улицы и специальными контейнерами подавать к шеститонным лифтам. Зрительный зал, если нужно, вырастет до 1200 мест за счет снятия подвижного барьера перед оркестровой ямой. Балетные артисты не будут мучиться на скользком полу: со специальных фур за 35 минут накатывается сценическое покрытие для танцев. Планшет сцены состоит из 20 кусочков размером 2 на 2, каждый с автономией движения "вверх-вниз": при желании из ровной поверхности можно устроить ступеньки или холмики. Сценические эффекты, которыми так богаты старинные спектакли, осуществляются в полном объеме: нужен полет сильфиды - заработает полетный барабан; требуется звук грозы - включат богатый звуковой архив; позарез необходим сложный свет - на то и лазеры, и компьютерно управляемые сложные лампочки с прожекторами. Есть собственная студия звукозаписи и телестудия. И наисовременнейший микшерский пункт - по уверениям строителей, четвертый по сложности в мире.
Что еще? Две маленькие радости. Для артистов - дешевый служебный буфет: самое дорогое блюдо - эскалоп за 24 рубля. Для зрителей - та самая лестница, что извилисто ведет к входу в филиал. С первого взгляда кажется, что зимой на этом граните переломаешь ноги от перманентного гололеда. Но не беспокойтесь, господа меломаны и балетофилы, все схвачено. Лестница эта с электроподогревом, и зимние насыпи покорно стекут к вашим ногам. Так что смело идите в новый дом Большого. Если, конечно, вы любите театр, как люблю его я.
