Гений на портрете и в юности

Михаила Васильевича Ломоносова при его жизни живописцы не баловали вниманием. Многим знакомо парадное изображение гения русской науки - ученый, одетый в красивый шитый камзол и в парике (по моде того времени), восседает у столика и пишет, на столе - глобус, циркуль, транспортир, треугольник. В ногах - коллекция минералов. Облик круглолицего Ломоносова источает умиротворенность, созерцательную задумчивость. Но таков ли был этот человек по своей натуре и характеру?

Михайло Ломоносов - сын помора-крестьянина, потомка переселенцев из великого Новгорода Василия Дорофеевича Ломоносова родился в ноябре 1711 года возле деревни Денисовка на Кур-острове, кoтopый обтекают рукава Северной Двины как раз напротив города Холмогоры Архангельской губернии.

Ломоносов очень рано пристрастился к чтению. Лет семи стал помогать отцу в его опасном рыболовном промысле. Уже с отрочества отличался недюжинной силой и независимым нравом. В схватках никому не уступал. Перетягивал на канате двух тpеx взрослых лопарей.

Страсть к знаниям у юного Ломоносова была на редкость необычной среди сверстников. Иные, одолев начала грамоты, довольствовались достигнутым - благо можно было прочесть бумагу или сосчитать горсть монет. Михайло же искал всякие книги, как кладоискатель. У прижимистого старика-помора Христофора Дудина - тоже страстного книгочея, который никому не давал книги на вынос из избы, - выучил почти наизусть славянскую грамматику Смотрицкого и арифметику Магницкого, кстати говоря, заключавшую в себе понятия о физике, геометрии, астрономии, географии и навигации. После этого он уже не в силах был подавить в себе страсть к дальнейшей учебе.

Ломоносов поначалу попытался поступить в славяно-латинскую школу при Холмогорском архиерейском доме архиепископа Варнавы. Но ему там отказали в просьбе, так как он был сыном крестьянина, обложенного подушной податью. Тогда в декабре 1730 г. девятнадцатилетний (!) Михайло на коленях упросил отца отпустить его учиться в Москву. А ведь поездка могла оказаться для юноши безрезультатной - и в Белокаменной на учебу принимали только детей дворян и священников.

"Прикрыл" Михайлу знакомый Ломоносовых московский подьячий Сыскного приказа Иван Дутиков, приведший великовозрастного отрока с прошением к архимандриту Заиконоспасского монастыря Герману, который возглавлял Славяно-греко-латинскую академию, что была при его монастыре.

Несмотря на протекцию, Герман учинил Ломоносову допрос, чтобы выяснить, дворянский ли он сын. Михайло, разумеется, слукавил и потому был принят.

Когда он заканчивал класс риторики (ему исполнилось 23 года), то прослышал об экспедиции Кириллова, направлявшейся в киргиз-кайсацкие степи для основания на реке Оре города Оренбурга. Кириллову требовался священник, однако из числа московских иереев никто не желал направляться в неизведанные края. Зная, что священнику будут хорошо платить за службу, вызвался ехать Ломоносов. В канцелярии вновь учинили допрос: "какое право имеет он на сию ездку". Ломоносов, не моргнув глазом, твердо показал: "Отец мой - поп Василий Дорофеев служит в церкви Введения Пресвятые Богородицы, и он не положен в подушной налог".

Обман вскоре открылся. И только глубокое покаяние спасло Ломоносова от исключения из академии.

В 1735 году Ломоносов блестяще окончил Духовную академию. По ходатайству барона Корфа, тогдашнего президента Академии наук, его в числе 20 лучших учеников из всех российских учебных заведений направили в Санкт-Петербург в главную Российскую академию, но вскоре неожиданно определили на стажировку в Германию.

Вместе с Виноградовым и Рейзером (тоже молодыми людьми) Ломоносов выехал за границу. Он обучался у двух профессоров: Христиана Вольфа в Марбургском университете, а затем у саксонского ученого-металлурга Иоганна Генкеля во Фрейберге.

Об усердной учебе Ломоносова за границей писали все его советские биографы, о досугах же сего студента предпочитали умалчивать. Между тем, оказавшись на чужбине среди вольнолюбивых и зачастую ветреных немецких студиозусов, Ломоносов со товарищи позабыли о строгих наказах, данных им Петербургской академией наук ("регулярных отчетах, дисциплины в быту и экономной трате стипендии"), и предались веселой жизни. Начались славные пирушки, увлечения прекрасным полом и денежные долги. О них немецкие профессора-наставники русских студентов долго не догадывались. А у Виноградова долг составил 899 рейхсталлеров, у Рейзера - 414, у Ломоносова - 613.

Профессор Вольф позже сокрушался, сообщая в Петербург о поведении молодых "стажеров". Жаловался, что они большие драчуны и их боятся все в округе. Особенно Вольф скорбел, что Ломоносов, замеченный в гулянках, недостойно поступил с юной Елизаветой Цильх, дочерью церковного старшины - марбургского пивовара.

Впрочем, Михайло Ломоносов оказался на высоте моральных принципов - изъявил желание венчаться с оной фрекен, которая 1 января 1742 г. родила будущему гению российской науки первенца - Ивана, который, к сожалению, умер в месячном возрасте.

Прежде чем покинуть Германию, Ломоносов изрядно поколесил по ней, пытаясь найти, кто бы мог ссудить ему в долг. Он буквально гонялся из одного города в другой за бароном Кейзерлингом - русским посланником в Лейпциге, занимавшим когда-то пост президента Академии наук в Петербурге. Поэтому же поводу унижался перед посланником России в Гааге (Голландия) - графом Головкиным. Последний, однако же, отказал в средствах Ломоносову как "неблагонадежному студенту-транжире". Архангельские купцы в Амстердаме тоже отказали земляку в поддержке. Тогда горемыка отправился в Вестфалию через Пруссию к своей беременной супруге.

По пути его обманным способом, споив в одном трактире, вяли в рекруты к прусскому королю-солдафону Фридриху-Вильгельму I. Этот злодейский акт грозил Ломоносову пребыванием в солдатчине на многие годы. Возможно, наш национальный гений так и сгинул бы в небытии, если бы не его русская смекалка и ловкость. Он совершил удачный побег из военной крепости Везель, не был настигнут погоней и вернулся в Марбург к Елизавете.

8 июня 1741 года, в возрасте 30 лет, Ломоносов прибыл на родину. Почти половину своей жизни гений отечественной науки отдал учебе, зато в последующие четверть века он одарил мир искрометными открытиями почти во всех областях знаний - xимии, физике, горном деле, металлургии, поэтическом искусстве, изобразительном творчестве.