К звездам – вместе. Или порознь?

Благодаря "лунной гонке" появились корабли "Союз" и "Аполлон", которые в 1975 году состыковались на орбите в единый комплекс.
Фото NASA

В списке «Направлений реализации Федеральной космической программы РФ», размещенном на сайте Центрального научно-исследовательского института машиностроения (ЦНИИМаш) – «мозгового треста» Роскосмоса, есть и такое: «Создание научно-технического задела для выполнения перспективных программ освоения Луны и исследования Марса в кооперации с зарубежными странами». Очевидно, что Роскосмос не мыслит движения за пределы околоземной орбиты, кроме как в сотрудничестве с другими государствами. Возникает вопрос: стремление к реализации подобных намерений будет ускорять или замедлять развитие отечественной космонавтики?

Главный «двигатель» прогресса

С самого начала космической эры основным стимулом для колоссальных финансовых вливаний в программы освоения космоса были национальные амбиции государств, осуществлявших эти программы. Именно стремление показать, чья наука и техника более эффективная, побудила Кремль обеспечить запуск первого спутника и первого человека на орбиту, а Белый дом – реализовать «Аполлон».

Поражение СССР в «лунной гонке» вынудило советских вождей перевести соревнование из плоскости «кто дальше улетит» в плоскость «кто дольше пролетает». Это привело к появлению орбитальных станций типа «Салют», а после – и «Мира». Успехи СССР на данном направлении были столь впечатляющими, что о реванше пришлось уже задуматься Америке, и в 1984 году президент Рональд Рейган объявил о начале создания станции «Фридом» с участием «друзей и союзников» США.

Директор этой программы Томас Мозер, когда убеждал в 1987 году Конгресс выделить деньги на сооружение этого орбитального комплекса, прямо сказал, что цель «Фридом» – обойти русских в суммарном пилотируемом налете. Кроме того, строительство станции с участием международных партнеров должно было показать всему миру, что «свободные нации» могут также хорошо сотрудничать в космосе, как и коммунистические (к тому времени Советский Союз успешно осуществлял программу «Интеркосмос» с участием стран из числа своих политических союзников).

Однако окончание холодной войны и тесно связанной с ней космической «гонки» привело к тому, что задача «обогнать» СССР в космосе потеряла свою актуальность. Кроме того, выяснилось, что скоординировать усилия разных стран в рамках одного космического проекта задача не менее сложная, чем реализовать этот проект с инженерно-технической точки зрения.

По первоначальному плану «Фридом» должна была выйти на орбиту в конце 1980-х годов, однако к этому сроку создатели комплекса, потратив на его проектирование около 8 млрд. долл., смогли представить президенту и Конгрессу лишь ворох документации. В итоге программа станции едва не была закрыта в начале 1990-х годов. Спасло ее то, что NASA предложило Белому дому и Капитолийскому холму пригласить Россию в данную программу в качестве одного из участников, чтобы продемонстрировать тем самым наступление «новой эры» в российско-американских отношениях, а заодно построить комплекс «быстрее, лучше и дешевле».

МКС: уроки сотрудничества

Как полагало NASA, участие России в сооружении станции, получившей название МКС (Международная космическая станция), было несомненным плюсом не только с политической, но и с технико-экономической точки зрения. Считалось, что Россия поможет построить комплекс на 2 млрд. долл. дешевле и на год раньше. Всего же (с учетом российского вклада) строительство МКС должно было обойтись в 17,4 млрд. долл., а закончено должно было быть в 2002 году.

Наша страна вносила два «критически важных» компонента в программу: служебный модуль (СМ) «Звезда», без которого невозможно было обеспечить постоянное присутствие людей на станции, и космические корабли «Союз», которым в случае чрезвычайной ситуации предстояло сыграть роль «спасательных шлюпок» для экипажа. Однако из-за задержек с финансированием строительства СМ он вышел на орбиту на четыре года позже запланированного срока (российская сторона признала двухгодичное запаздывание). По подсчетам американских конгрессменов, одно это привело к возрастанию стоимости комплекса на 5 млрд. долл.

Несмотря на то что главный американский подрядчик по станции «Боинг» также отставал от графика выполнения своих обязательств, его запаздывание было перекрыто российским, и таким образом Россия стала «главным виновником» как задержки начала эксплуатации комплекса, так и его удорожания. Конгрессмены неоднократно предлагали либо исключить нашу страну из программы МКС, либо просто купить у нее «Звезду», таким образом низведя с положения полноправного партнера до положения подрядчика.

Сейчас очевидно, что, если бы предложение «избавиться» от России было принято, станция уже прекратила бы свое существование, когда после катастрофы «Колумбии» в 2003 году и до возобновления полетов шаттлов в июле 2005 года «Союзы» и «Прогрессы» оставались единственным средством доставки людей и грузов на комплекс. Более того, после 2010 года, когда «челноки» будут окончательно списаны, и по меньшей мере еще семь-восемь лет, пока не станут летать новые американские корабли, у экипажей МКС не будет иного способа добраться до МКС и вернуться на Землю, кроме как на «Союзах».

Однако та абсолютная незаменимость, которую приобрела Россия в программе станции, может быть объяснена с помощью известной поговорки: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Если б не катастрофа «Колумбии» (которая отнюдь не была предопределена), астронавты продолжали бы летать на МКС на шаттлах, а «Союзы» выполняли бы хоть и важную, но менее заметную роль «спасательных шлюпок» для экипажа. Если же по какой-либо причине Россия не смогла бы поставлять «Союзы», то станцию можно было бы сделать периодически посещаемой или же продлить беспосадочный полетный ресурс шаттлов до нескольких месяцев (такой вариант рассматривался), чтобы «челноки» сами могли исполнять роль подобных «шлюпок» для постоянного экипажа комплекса.

Не стоит думать, что все проблемы строительства комплекса могут быть сведены лишь к задержкам с выполнением российских обязательств. Уже отмеченный перерыв в полетах шаттлов также привел к запоздалому присоединению к МКС европейских и японских элементов, которые должны были быть выведены в космос на бортах «челноков». Все эти проблемы, порожденные зависимостью участников программы от двух ключевых «игроков» – России и США, а также трудности в управлении международной кооперацией позволили члену Консультативного совета NASA Джону Логсдону сделать вывод о том, что «опыт программы МКС был отрицательным для ее участников. Они не захотят его повторения».

Впрочем, NASA не исключало возможности присоединения других стран к реализации программы «возвращения на Луну» президента Джорджа Буша-младшего (до ее закрытия президентом Бараком Обамой в 2010 году), но при этом подчеркивало, что создавать все «критически важные» элементы техники будут лишь американские подрядчики.

Что касается России, то последнее к ней относится в большей степени, чем к другим государствам. Из-за уже отмеченной задержки в поставке ключевых элементов для МКС ей предстоит доказать, что она может не только «по накатанной» изготовлять старые корабли «Союз» и «Прогресс», но и своевременно справляться с разработкой и строительством новых типов космической техники.

Проект одной из космических транспортных систем, разрабатываемых в США. Фото NASA

Лидерство через сотрудничество

В 1970-е годы западноевропейские страны, а также Япония стали активно развивать свои космические программы. Из «друзей и партнеров» Америки в космосе они стали превращаться в ее «друзей и соперников». Чтобы угроза американскому космическому лидерству со стороны СССР не дополнилась аналогичной угрозой со стороны зарождавшихся космических держав, Вашингтон выдвинул идею «лидерства через сотрудничество».

Так, руководитель NASA Джеймс Беггс сказал в 1983 году, что целью программы «Фридом» будет «сохранение американского лидерства в космосе». «Если [США] смогут организовать международное сотрудничество [по созданию данного орбитального комплекса], то другие страны будут расходовать свои ресурсы на взаимодействие, а не на соперничество с нами», – пояснил он.

Развивая эту идею, Национальный научно-технический совет при Белом доме разработал в 1996 году «Национальную космическую политику». Одной из целей космической программы Соединенных Штатов, провозглашенных в данном документе, стало «развитие международного сотрудничества как средства, способствующего решению задач в области внутренней и внешней политики США, а также в сфере их национальной безопасности». А глава NASA Шон О’Киф (находился в этой должности в 2001–2005 годах), говоря о грядущих экспедициях США на Луну в рамках уже упомянутой лунной программы Буша-младшего, отметил, что эти экспедиции преследуют национальные научные цели США. Америка будет сотрудничать с другими странами лишь в той степени, в которой это сотрудничество поможет достичь ей данных целей, подчеркивал он.

Что же касается международного взаимодействия в проектах «после МКС», то нынешний президент США Обама традиционно видит свою главную задачу в том, чтобы «обеспечить лидерство Америки в организации международных усилий, направленных на длительное освоение Луны, Марса и далее».

Подобный подход к защите национальных интересов своей страны в космосе можно только приветствовать. Разумеется, это дело каждого потенциального партнера США – способствовать или нет утверждению американского космического «лидерства через сотрудничество». Однако в отличие от упомянутых «Направлений реализации Федеральной космической программы РФ» ни один американский официальный документ, как подчеркнул Логсдон, ни при каких условиях не ставит будущие проекты Соединенных Штатов в зависимость от кооперации с другими странами.

О том, чем чревата подобная зависимость, говорит отмененная программа «возвращения на Луну». Если б США приняли настойчивые предложения Роскосмоса включить Россию в данную программу, то финал участия в ней нашей страны был бы весьма печальным. Еще в 2006 году тогдашний глава NASA Майкл Гриффин сказал: «Сотрудничество лучше всего работает, когда организовано по принципу «каждый участвует за свой счет»... Это означает, что Россия за собственные средства стала бы создавать вспомогательные элементы космической техники для США (к «критически важным» ее не допустили бы), а после закрытия данной программы осталась бы с этими бесполезными элементами.

По мнению бывшего начальника одного из ключевых подразделений Роскосмоса, нынешнее стремление агентства обусловить международной кооперацией осуществление Россией миссий на Луну и Марс говорит лишь о попытках руководства Роскосмоса снять с себя всякую ответственность за реализацию этих миссий. Виновными в том, что Россия останется на околоземной орбите, будут не руководители агентства, а зарубежные страны, которые «не захотели» сотрудничать с Россией.

Благо космического «своекорыстия»

Если взглянуть на историю освоения космоса, то можно без труда увидеть две тенденции. Первая – наиболее инновационные образцы космической техники в максимально короткие сроки появлялись на свет тогда, когда это было связано с решением сугубо национальных, а не международных задач исследования и освоения космоса. Причем важнейшим условием их создания было наличие конкуренции между странами, стремившимися продемонстрировать с помощью космических программ свою научно-техническую мощь, а заодно и придать стимул ее развитию.

В свое время академик Борис Черток так объяснил, почему первая советская станция «Салют-1» была создана в «немыслимо короткие сроки»: «Дело не только в том, что мы использовали системы, отработанные на кораблях┘ Дело не в экономическом стимулировании и не в административном принуждении. Работали с великим энтузиазмом, как во время войны, как во времена «Востоков»┘ Для сравнения: международное космическое «общежитие» – МКС и через 17 лет после принятия решения о его создании все еще находится в процессе достройки, в то время как не менее сложная задача высадки человека на Луну была решена Америкой лишь в течение 8 лет. Причем практически с «чистого листа» в отличие от МКС, которой предшествовали семь российских и одна американская станция.

Вторая тенденция – создание в процессе конкуренции образцов космической техники, которые впоследствии и становятся основой для равноправного космического сотрудничества. Так, благодаря «лунной гонке» появились корабли «Союз» и «Аполлон», которые в 1975 году состыковались на орбите в единый комплекс «Аполлон-Союз». Продолжение исследования и освоения космоса национальными усилиями привело к созданию в СССР станции «Мир», а в США – многоразовой системы «Спэйс Шаттл», объединение которых породило программу «Мир-шаттл». Позже опыт, накопленный Россией в процессе разработки и сооружения околоземных комплексов, позволил ей выступить фактически на равных с США ролях в рамках проекта МКС, в строительстве которой активную роль сыграли и «челноки».

Таким образом, очевидно, что ставка на освоение космоса международными усилиями в настоящее время непродуктивна и приведет либо к «выпусканию пара» из космической деятельности, либо – к подчинению космических программ одних государств соответствующим программам других. В то же время продолжение освоения космоса какой-либо страной ради решения в первую очередь национальных задач не только благотворно сказывается на качестве и технологической инновационности ее космической техники, но и создает хорошие предпосылки для равноправного и взаимовыгодного объединения действий данной страны с действиями других космических держав за пределами атмосферы.

Это хорошо нужно помнить апологетам международной космической кооперации, наивно полагающим, что «общая» принадлежность космоса человечеству автоматически означает одинаковую заинтересованность разных стран в его освоении или же в равноправном взаимодействии друг с другом во внеземном пространстве.