Еще раз о «конкурсе Георгиева»

В 2002 г. газета «Нью-Йорк Тамс» поставила академика Андрея Мирзабекова на третье место в списке ученых, чьи работы имели максимальное влияние на развитие высоких технологий в XXI веке. Увы, Андрей Дарьевич умер в июле прошлого года.
Фото Петра Кассина

Мы решили высказать свое мнение о статье А.Ваганова «Георгиевский узел в молекулярной биологии», «НГ» от 14 мая 2003 г. (Полное и правильное название цитируемой авторами статьи – «Георгиев узел молекулярной биологии. Конкурс на получение академических грантов стал частным делом одного института». – «НГ»), поскольку многие утверждения в ней ложны и отражает она не озабоченность положением дел в российской науке, но личные интересы анонимного заказчика.

Речь в статье идет об инициативе академика Г.Георгиева по организации конкурсной программы по физико-химической биологии (ФХБ), направленной на решение болевых точек нашей науки. Идея была проста: выделить в рамках РАН определенную сумму денег (в данном случае – 150 млн. руб. в год) на поддержку одного из главных направлений науки и разделить ее крупными порциями между наиболее сильными лабораториями РАН, чтобы можно было платить нормальную зарплату и покупать оборудование и реактивы для экспериментов. Организация таких центров способствовала бы удерживанию в российской науке талантливой молодежи; часть денег планировалось выделить на создание новых независимых групп для перспективных молодых ученых, в том числе для желающих вернуться из-за рубежа.

Впервые в истории нашей науки (и в отличие от конкурсов Российского фонда фундаментальных исследований, РФФИ) все результаты и мотивировка распределения грантов были преданы гласности. Сразу по обнародовании результатов появились недовольные. От их имени, но не называя их имен, журналист Андрей Ваганов сообщает, что «реализация замечательной идеи конкурса приобрела совершенно уродливые формы» (здесь и далее курсивом выделены цитаты из статьи «Георгиев узел молекулярной биологии». – «НГ»).

Заметим, что «замечательная идея» принадлежит одному из выдающихся ученых нашей страны, лауреату Ленинской и двух Государственных премий, члену Академий Европы, Германии, Испании, Норвегии и других, одному из основателей современной молекулярной биологии академику Г.П. Георгиеву. Он же является одним из основных проводников этой идеи в жизнь. Статья Ваганова, выходя за рамки обсуждения академического конкурса, во многом направлена персонально против автора идеи, не отличаясь при этом объективностью: практически каждое положение статьи Ваганова нуждается если не в опровержении, то по крайней мере в серьезной коррекции.

Под «уродливыми формами» автор подразумевает, по-видимому, форму распределения грантов. А зря. Конкурс был проведен на основании принятых в мире объективных наукометрических показателей, о которых было объявлено заранее. В основе отбора лежала продуктивность лабораторий за последние 5 лет, но учитывались и другие объективные показатели. Для учета и проверки этих показателей была создана Экспертная комиссия (ЭК), в которую вошли ведущие специалисты по основным направлениям ФХБ. В отличие от Ваганова, который в своей работе использовал только анонимные источники, конкурс был абсолютно прозрачен: впервые предано гласности поименное обоснование итогов конкурса и дана возможность их обжалования через независимый Контрольный совет (КС). И эта форма реализации идеи конкурса названа Вагановым «уродливой»?!

Обвинение в адрес членов ЭК, что «они сами себе дали деньги», т.е., иными словами, «сами себе присудили гранты», мягко говоря, неверно, т.к. судьбу заявок членов ЭК решали отнюдь «не они сами», а независимый КС, который сравнивал их заявки с заявками других участников конкурса по указанным выше объективным критериям (таблицу результатов см. на www.molbiol.edu.ru). Об этом ясно написано в статье Георгиева («Поиск», № 10, 14 марта 2003 г.), некоторые места из которой цитирует Ваганов, но «не замечает» главного. Возможно у Ваганова есть трудности с восприятием материала?

Далее Ваганов сетует, что в ЭК не вошли академики из «пожалуй, ведущего» института: Института молекулярной биологии РАН (ИМБ РАН). Уточним: в момент проведения конкурса в ИМБ работало 3 академика: А.Мирзабеков, Ю.Ильин и Л.Киселев. Киселев возглавляет Экспертную комиссию и контролирует все финансирование по биологии в РФФИ. Вводить его еще в одну комиссию было бы странно. Кроме того, Киселев (а ранее Мирзабеков) много лет руководил программой «Геном человека», куда были вложены очень большие деньги. К сожалению, нельзя сказать, что их система распределения средств себя оправдала: ни одна российская лаборатория и ни один ученый, работавший в России, не представлены в публикациях по геному человека среди 200 авторов из разных стран – участников расшифровки генома человека (Science, 2001. 291, 1304; Nature, 2001. 409.745). Что касается академика Ильина, то он – ученик Георгиева, и его введение в комиссию, вероятно, вызвало бы еще больше кривотолков.

Вопреки Ваганову прямой зависимости между представительством директоров в ЭК и количеством полученных институтами грантов не наблюдалось. Например, Институт биоорганической химии РАН (ИБХ РАН) имеет больше грантов, чем другие, но это – самый большой институт в отделении; при этом ряд грантов ИБХ был отвергнут. В то же время Институт фундаментальных проблем биологии РАН, директор которого В.Шувалов являлся членом ЭК, получил всего лишь один грант, а не представленные в ЭК их директорами институты: микробиологии РАН – три, а «обиженный» ИМБ – целых пять грантов! И тем не менее Ваганов с чьей-то подачи провозглашает, что сотрудники ИМБ не получили достаточного количества грантов из-за того, что их представители не вошли в ЭК.

На самом же деле в роли «ограничителя» выступила, как это ни странно, именно сама дирекция ИМБ, лишившая через Ученый совет многих ведущих ученых возможности участвовать в конкурсе. Так, было отказано трем заведующим лабораториями, а одного «уговорили» отказаться от гранта. Тем не менее 7 (семь!) сотрудников ИМБ получили гранты ФХБ, хотя 2 – через другие институты. Кстати, в «обвиняемом» институте биологии гена РАН (ИБГ РАН) грантов меньше.

Далее идет копание Ваганова в личных отношениях Георгиева и Мирзабекова, основанное то ли на сознательной лжи, то ли на незнании фактов. В 1985 г., когда, по Ваганову, Георгиев проиграл Мирзабекову выборы на пост директора института молекулярной биологии, никаких выборов директора вообще не проводилось (выборы – нововведение 90-х годов). Кроме того, в академических кругах известно, что в 1985 г. Георгиеву путь к директорству был полностью перекрыт (не вдаваясь в подробности) – «свыше». Однако Г.Георгиев не только не протестовал, но, напротив, активно поддерживал назначение А.Мирзабекова на пост директора (все работавшие тогда в ИМБ могут это подтвердить). Позже между ними возникли разногласия на почве расхождения во взглядах на пути развития ИМБ. Интересно, что в 1990 г., когда конкурс на директорство действительно был объявлен, Г.П. Георгиев не подавал заявления на участие в конкурсе, будучи уже занят созданием нового института, ИБГ РАН.

Далее следует часть, выдержанная совсем уж в жанре желтой прессы, где Ваганов пытается обвинить Г.Георгиева в протаскивании на грант и премии членов его семьи. Однако, на самом деле, сын Г.Георгиева член-корреспондент РАН Павел Георгиев, действительно получивший грант ФХБ, ни в каком «протаскивании» не нуждался, т.к. официально входил в семерку лиц (из 61, получивших грант) с наиболее высокими объективными показателями. Подтверждением высокого уровня П.Георгиева может служить также его избрание в Академию Европы и получение им престижного международного гранта Ховарда Хьюза, где о «блате» говорить не приходится. Не было никаких нарушений и с присуждением ему Главной премии по биологии Международной академической издательской компании «Наука/Интерпериодика» за 2001 г. Как только цикл работ (17 публикаций) коллектива П.Георгиева (8 авторов) был выдвинут на Главную премию по биологии, Г.Георгиев отказался от какого-либо участия в оценке итогов конкурса и, действительно, не принимал участия ни в работе комиссии, ни в обсуждении и голосовании по Главной премии. Работой комиссии руководил академик Р.Петров.

И, наконец, странно выглядит возмущение Ваганова по поводу того, что Е.Кочиевой (жене П.Георгиева) в составе коллектива проф. В.Пухальского присудили малую премию МАИК (800 долларов на 5 участников работы). На сегодня такие премии по биологии получили уже более 420 человек.

После проведения конкурса ФХБ с членами ЭК уже встречались журналисты из американского журнала «Science» и «Независимой газеты», сообщившие, что действуют по просьбе академиков, пожелавших остаться неназванными. В результате появились две статьи, довольно объективно осветившие конкурс («Science» от 14 февраля 2003, стр. 994, и статья «Конкурс Георгиева» в «НГ» от 12 февраля 2003 г.). Однако эти статьи, вероятно в силу объективности, не удовлетворили заказчиков. Наконец, появилась скандальная статья Ваганова, к сожалению, отражающая не интересы науки, а сведение личных счетов.