Юлия Виноградова
«Доярка» в интерпретации Ольги Солдатовой.
Фото предоставлено организаторами
Направляясь на выставку, заскакиваю на Маяковскую – в очередной раз поднять глаза к небу. Дейнековскому небу, разумеется, спрятанному в овальные архитектурные формы. Все это монументальное рукоделие ныне слишком часто и громко называют «осколками империи», «символами великого прошлого» и чем-то еще подобным. На самом деле ни символов, ни даже осколков уже не осталось. Остались аполлоны и венеры – колхозницы и летчики, очаровывающие не столько правильностью формы, как их античные предки, сколько тотальной архаичностью.
У Солдатовой эта архаичность играет в полной мере. Подчеркнуто вычурная, блистающая всеми цветами радуги, вышивка рьяно и нелепо контрастирует с уставшими, замученными художественными переосмыслениями персонажами. Персонажами, одновременно перешедшими в область мифологии и эпоса и превратившимися в популярные бренды, доведенные до максимума декоративности безумием стекляруса. Как Уорхол штамповал своих красных, синих и желтых Монро, так и солдатовские мастерицы штопают бесчисленные и сразу узнаваемые самолетики. Горстью рассыпаны то там, то здесь кроваво-красные звезды. Не просто красные – кровавые. Но даже их зловещая притягательность меркнет в калейдоскопе блеска. Дейнековские мозаики, оглядывающиеся на историю искусства, на глазах растекаются в современный глянец. Тают в бисерном оплетении воспоминания о фарфоровых медальонах Елены Янсон-Манизер со станции «Динамо».
«Программные мозаики», якобы сотканные из наследия трех империй – Римской, Византийской, Советской, ни к сложнейшему искусству древности, ни к советским монументальным формам отношения не имеют. Справедливости ради надо отметить, что и к заявленной теме-технике относится всего одна работа Солдатовой – ремейк «Доярки» все того же любимого художницей Александра Дейнеки. Остальные творения сотканы из полудрагоценных бус и бисера. Но дело даже не в технике – для диалога с «большими» культурами не хватает чего-то совсем иного, внутреннего. А флигель-Руина, давно облюбованный современными художниками за ностальгическо-романтический контраст, с его обшарпанными кирпичными стенами и грубыми открытыми балками, только подчеркивает чужеродность новомодных творений монументальным установкам прошлого.
