Игорь Шевелев
Гарри Каспаров еще надеется сыграть матч на первенство мира.
Фото Reuters
- Гарри Кимович, а нет ощущения, что шахматы в их привычном виде уйдут в историю?
- Нет, мне кажется, шахматы, не теряя своей сущности, перестраиваются, отвечают на новые вызовы. Другое дело, что это была некая таинственная, высокоинтеллектуальная игра, за которой с трепетом следили непосвященные. Сейчас же она приблизилась к очень широким массам любителей.
- Это даже не "демократизация древней игры", о которой говорили в СССР?
- Произошла, я бы сказал, демистификация шахмат. Прежде сидят какие-то мудрецы Стейниц и Чигорин, Ботвинник и Смыслов, Спасский и Петросян, Карпов и Каспаров, играют далеко на сцене. Зрители следят за этим действом, годами потом разбирают партию, профану даже касаться страшно. Теперь же, если у вас есть минимальная шахматная квалификация и компьютер, вы можете разобрать партию в момент самой игры. Нажимаете клавишу, и программа показывает, что и Крамник, и Каспаров, и Ананд уже давно все зевнули, а играть надо было совсем иначе. Мистика исчезла. Шахматы стали понятны. Дело не в том, что некоторые глубины остаются недоступными и мощному компьютерному калькулятору. Дело в снятии покрова тайны. Высшие шахматы становятся доступными миллионам любителей, произошло объединение всего шахматного пространства.
- Компьютер поставил традиционные шахматы под вопрос?
- Да, но шахматы пристраиваются к новой реальности. Сейчас традиционные матчи на первенство мира, может, никому уже и не нужны. Зато матч человека против компьютера затмевает иные спортивные турниры.
- Тем более с новым дизайном: специальные очки, трехмерное пространство, ходы с помощью голоса┘
- Это просто еще одно доказательство, что с помощью шахмат можно осваивать новую технологию. А главное, что все время появляются новые формы соревнования, которые поддерживают шахматы на плаву. В конце 80-х появились быстрые шахматы. Сейчас матч, который я играл в Америке с машиной, тоже служит прорыву на телеэкраны. Шахматы не исчезнут. Более того, вскрывается их мощный образовательный потенциал. Шахматы в школе позволяют ребенку лучше ориентироваться в других предметах, это доказано многолетними экспериментами. Шахматы переходят в XXI веке в интернет, в школу. Общий ландшафт меняется, но шахматы остаются.
- Россия не отстает в этом процессе? Шахматные книги почти не издаются и не рецензируются, на телеэкране шахмат нет, в школах тоже не особенно слышно.
- Россия в целом сильно отстает. Когда на первое место выходят высокие технологии, то понятно, где мы с ними находимся. Для нас это заморские диковинки, которых "нам не надо". Вопросы, связанные с шахматами и образованием, это проблема стратегического планирования того, что будет со страной через 10-15 лет. Программу шахмат в школе я пропагандирую уже больше десяти лет по всему миру. Сейчас она наиболее успешно развивается в Америке. Шахматы в американских школах распространяются если не со скоростью света, то со скоростью звука уж точно. У созданного там мною фонда Kasparov Chess Foundation очень много спонсоров, вкладывающих серьезные деньги. Это богатые люди, которые, скажем так, тоже могут купить "Челси", но их заботит будущее своей страны. Приятно видеть, когда человек думает, каким будет образование в Гарлеме, куда вроде бы его дети никогда не зайдут. Но есть общее представление, что люди живут в одной стране. И он не просто, скажем, дает чек на сто тысяч долларов, но и спрашивает: чем помочь, куда позвонить, что сделать? В России пока еще этого нет. Власть имущие не могут думать на десятилетнюю перспективу. Им бы еще на год у власти остаться.
- В этой связи не могу не поинтересоваться вашим прогнозом о социально-политическом положении России в мире?
- Прогноз, на мой взгляд, крайне неблагоприятный. Еще одна причина этого в том, что растет разрыв между реальной жизнью и тем, что мы видим по телевизору. Любая демократия работает в условиях обратной связи. Сегодня обратная связь, которая при Ельцине все-таки существовала, фактически исчезла. Как бы мы тогда ни морщились, читая "Банду Ельцина под суд!", это все-таки была обратная связь. И исполнительная власть была как-то ограничена. Как бы ни проходили выборы 96-го года, но это были выборы. Если смотреть на выборы 1996, 2000, а теперь 2004 года, то тенденция крайне неблагоприятная.
- Нам говорят о благоприятных цифрах.
- Подозреваю, что они существуют для Москвы, Петербурга и нефтяных центров. За пределами их, в России, ситуация совсем другая. Но дело не в беспросветности картины, а в тенденции и в очевидном нежелании власти эту тенденцию улавливать. Власть живет своей жизнью. Пока цена на нефть высокая, пока идет война с террором и можно кому-то подыгрывать, что-то разменивать, то как бы и проблемы можно не решать. Сейчас режим решения проблем стал чисто советским: если о проблеме не говорить - то ее нет. Если на сообщения о войне в Чечне ввести цензуру, то войны нет. Если не говорить о тотальной бедности или о том, что трубы лопаются, то и этой проблемы нет, никто не будет мерзнуть.
- Возвращение "совка" и метлы?
- Советский комплекс, он постепенно возвращается. И это в условиях мировой динамики, когда даже авторитарные азиатские режимы идут в сторону демократии. Посмотрите на Тайвань, на Южную Корею. В Японии происходят политические изменения. Иначе им не выдержать конкуренции с американской экономикой, с Европой. Развитие возможно только при наличии обратных связей в обществе. А Россия - застыла. Владимир Буковский сказал очень образно в одном из интервью, что "в России шизофреническая ситуация: одна нога в прошлом, а другая - в воздухе".
- Как принято говорить: Путин не определился?
- Что значит "не определился". Буковский прав. Полностью вернуться назад, все понимают, невозможно. А чтобы поставить ногу, надо сделать шаг вперед. Этого не хотят. И вот застыли в таком положении, и им кажется, что так можно стоять вечно.
- А на самом деле?
- На самом деле, я полагаю, кризис будет развиваться дальше. Можно прогнозировать только дальнейшее ухудшение ситуации. Вот еще одна хорошая фраза, которую я вычитал у Дениса Драгунского: когда из жизни страны уходит политика, тогда приходит насилие. Вакуума не бывает. Сегодня реально в России политики нет, потому что политика - это некоторая непредсказуемость выборов, обратная связь, интерактивность. Сегодня те, кто у власти, все менее готовы к легальной передаче власти другим. Вы можете представить Путина в оппозиции?
- По-моему, логикой своих действий он копает себе яму┘
- Логика просматривается в сторону создания авторитарного полицейского государства. Можно отрицать это, говоря, что не все ведь будут сидеть, но полицейское государство это не обязательно, когда все сидят в тюрьме┘
Мы, по существу, скатываемся к российской модификации авторитарной латиноамериканской модели, когда собственность напрямую зависит от того, у кого сейчас власть. Когда гарантии собственности дает только близость к власти. Вот что опасно: власть не готова к легальной передаче своих полномочий. Ельцин, как бы к нему ни относиться, сделал две вещи. После победы в гражданской войне октября 93-го года он не расставил виселицы в Москве, остановил кровопролитие. И когда сейчас многие начинают вспоминать, какой Ельцин был кровожадный, пусть они перед своей совестью ответят: если бы Ельцин проиграл, были бы виселицы в Москве? Думаю, что все знают ответ на этот вопрос. Ельцин в принципе остановил большое кровопролитие. И - второе. Он добровольно ушел в отставку. Пусть с оговорками, назначив своего, но ушел. Был задел к тому, чтобы начать жить нормально.
- На доске российской истории была очень перспективная позиция?
- 12 сентября 2001 года после взрывов в Нью-Йорке у Путина на руках были все козырные карты. Идет третий год после этого. Россия оказывается во все большей изоляции. Американский и европейский истеблишмент начинает со все большим подозрением относиться к нашей стране. Путину удалось возродить в западном обществе все советские фобии, которые при Ельцине, несмотря на его внешнее сумасбродство, исчезли, казалось бы, навсегда.
- Но вот вам выборы послезавтра┘
- Понятно, что сейчас будет выбран такой парламент, какой нужен власти. Этот парламент станет принимать любые законы, менять Конституцию. Сам институт выборов в России теряет смысл. То, что делают сегодня с "Единой Россией", это не предвыборный механизм, а как бы демократическая ширма ЦК КПСС. Реально же Кремль отрезает себе дорогу к нормальной демократической передаче власти.
- Вы пойдете голосовать?
- Да, конечно, пойду. Я считаю, что все равно голосовать надо обязательно. На сегодняшний день я в страшном моральном затруднении. Послушаешь Хакамаду - и голосовать хочется за "Яблоко". Послушаешь Явлинского - и голосовать за "Яблоко" не хочется. Послушаешь Немцова, опять тянет голосовать за СПС. Честно: просто не знаю. Видимо, решу на месте за пять минут. Или, может быть, еще что-то услышу. В принципе, мне СПС все же ближе. Я отношусь к тем людям, которые привыкли за что-то браться и что-то делать. Плохо ли, хорошо ли, но они что-то делали. Мне по складу ближе СПС. Моей маме - "Яблоко".
- Самое время вернуться к шахматам. Состоится ли ваш матч-реванш с Крамником?
- Не уверен. Крамник делает все, чтобы его избежать. Я всегда говорил, что афера с отборочным турниром в Дортмунде - это просто дымовая завеса, чтобы найти повод не играть с Каспаровым. Всем понятно, что его матч с Леко не состоится, потому что тех денег, которые Крамник хотел бы получить, ему никто не даст, а за те деньги, которые матч стоит, он играть не собирается.
- Что же происходит?
- Шахматный мир находится сейчас в состоянии хаоса. Эпоха чемпионов мира, эпоха персоналий прошла. На самом деле она закончилась еще до моего матча с Крамником. Может, мне и повезло, что я этот матч проиграл. Потому что я снял с себя ответственность за судьбы шахмат.
- Многие же вас ругали за то, что вы искали какие-то новые пути организации шахматного мира?
- Уже несколько поколений шахматистов привыкли, если что не так, винить в происходящем Каспарова. Парадокс в том, что в последние два года, когда после Праги я перестал участвовать в шахматной жизни, все начало разваливаться. А разваливается потому, что так и должно было быть. Делать шахматы заложниками политической судьбы Илюмжинова было неразумно. Он много сделал, внес в шахматы от 20 до 25 миллионов призовых денег. Но за эти семь лет никакого движения вперед не было, и поэтому стало только хуже. Эти деньги развратили шахматистов. Им кажется, что какой-то турнир стоит столько-то. Но он ничего не стоит, потому что деньги Илюмжинова не были деньгами от рекламы. Он платил шахматистам, честь ему и хвала. Но шахматы оказывались в зависимости от того, придет на матч президент России или не придет, будет какой-то начальник на матче или нет. Конструкция оказалась шаткой. Она должна была рухнуть и рухнула. Ирония судьбы заключается в том, что я предупреждал об этом много лет, а рухнула она, когда я пришел перед Прагой и сказал: "Я не хочу ни с кем воевать, мне скоро сорок лет, я хочу играть в шахматы. Я пишу пятитомник о шахматах, в котором подведу итог целой эпохе. Делайте что хотите, я подпишу любые правила, я не хочу больше собирать деньги для Крамника, Ананда и других шахматистов. Мои матчи с компьютером я могу сыграть самостоятельно. А вот розыгрышем первенства мира пусть занимается кто-нибудь другой. Дайте мне просто играть в шахматы".
- И что произошло?
- Ничего не произошло. Крамник, естественно, оказался недееспособным, да это его и не сильно волнует. После нашего лондонского матча, если брать отсчет со 2 ноября 2000 года, пошел уже четвертый год. Контракт был на два года. В принципе легитимность Крамника кончилась больше года назад. Тем не менее он считает себя чемпионом мира. Какие-то люди, которых все меньше и меньше, тоже считают его чемпионом мира. Пономарев считает себя чемпионом мира. Недавно была хорошая статья в интернете, автор которой написал, что "чемпионов мира в шахматах сегодня больше, чем наполеонов в сумасшедшем доме".
- Хорошо видеть все со стороны кабинета врача, а жить в этом как?
- У меня пока самые лучшие результаты, первый рейтинг. Шахматный мир замер. Как он будет развиваться? Мой осторожный оптимизм связан с тем, что вакуума в природе не бывает. Наверное, какие-то новые формы появятся. Честно говоря, я даже не хочу сейчас о них думать. Слишком много лет своей жизни и здоровья я потратил на попытки реформирования шахматного мира и ничего, кроме нападок и непонимания, не встретил. Как будет, так будет.
- В одном из интервью вы сказали, что ваша жизненная записная книжка заполнена на несколько лет вперед, но есть в ней и пустые страницы. Какие стратегические направления вы для себя видите?
- Знаете, хочется, чтобы планы хотя бы частично реализовывались. Уходящий год, к сожалению, был антирекордным для меня. Наверное, впервые в жизни я шесть месяцев не играл в шахматы. Не играл, потому что должен был готовиться к матчу с Пономаревым, который сначала перенесли, а потом отменили. После турнира в Линаресе я с апреля перешел в режим подготовки к июньскому матчу. Уже в мае было понятно, что его не будет, но ФИДЕ так и не отменило его официально. Я был поставлен в тяжелое положение, потому что не мог делать ничего другого. Я читаю лекции, у меня есть сеансы одновременной игры. Все эти программы были парализованы. Первое мое выступление после второй половины марта было намечено на 20 октября. Конечно, я готовился, много было интересного, процесс познания продолжается, но в сорок лет хотелось бы еще и поиграть в шахматы. Следующий турнир - Линарес. Это февраль, начало марта. Дальше несколько турниров по быстрым шахматам. Это примерно до второго апреля. А что дальше?
- Дальше будет ваш день рождения.
- Да, день рождения, который бывает раз в году┘ При этом шахматный мир находится в ожидании: а вдруг ФИДЕ что-нибудь объявит. То есть еще несколько месяцев полной неразберихи. Если ФИДЕ ничего не объявит за это время, то сам смысл ее существования оказывается под вопросом. Она должна устраивать первенства мира. Из-за всего этого сложно строить какие-то планы. Есть много лекционных предложений. Было несколько удачных лекций. О шахматах и компьютерных технологиях. Есть предложения читать лекции о шахматной стратегии перед группами бизнесменов. У меня есть наброски, я планирую такие события в своей жизни. Но все это требует четкого календаря. Серьезные корпорации приглашают тебя за год, за два года вперед. А нынешняя ненормальная ситуация, естественно, разрушает любой креативный потенциал.
- В какой степени стратегия ваших будущих внешахматных занятий зависит от шахматного расписания?
- Если я бросаю шахматы, то никак не зависит. Но если я хочу поддерживать свою шахматную форму, а я собираюсь ее поддерживать - я еще надеюсь сыграть матч на первенство мира, хочу держать первое место рейтинга, мне осталось два года до двадцати лет, в течение которых я его удерживаю, это тоже цель, значит, надо где-то играть. Да и хочется еще играть в шахматы.
