Андрей Рискин Конкурс проектов памятного мемориала на месте школы номер один в Беслане, как сообщил министр архитектуры и строительной практики Северной Осетии Вячеслав Бзыков, будет продлен до 30 декабря нынешнего года. По словам чиновника, в конкурсе участвуют архитекторы и скульпторы Северной Осетии, регионов России и даже зарубежные специалисты.
Зураб Церетели, кстати, свою работу уже презентовал. Похоже, самым первым. Что-что, а создавать памятники погибшим мы научились. Сколько поставлено по стране монументов в память о погибших на «Курске» подводниках, сейчас и сосчитать трудно. Вот только правду о той трагедии мы так и не узнали. Российский флот потерял 118 моряков, современнейшую атомную субмарину, а виновных так и не оказалось. Следствие шло больше года, результаты, по сути, – нулевые. Помнится, тогда, в августе 2000 года, когда высокие чины утверждали, что оставшиеся в трех последних отсеках «Курска» моряки уже погибли и спасательная операция потеряла смысл, один из офицеров-подводников сказал: «Они просто избавляются от свидетелей».
Сегодня, похоже, все повторяется. Да, создана парламентская комиссия, но в то, что она «докопается» до правды, никто не верит. Потому что правда в данном случае – это полное бессилие и неспособность власти что-то предпринять в подобной ситуации. Член парламентской комиссии по расследованию трагедии в Северной Осетии Юрий Савельев прямо заявил о том, что в Беслане «наблюдался паралич власти». По признанию депутата, никто из чиновников и силовиков не знал, что ему делать. А приказ о создании штаба по руководству операцией по освобождению заложников поступил только к обеду 2 сентября. То есть более чем через сутки после захвата школы боевиками.
Известно, что в августе с.г. во всех субъектах Южного федерального округа были созданы постоянно действующие группы оперативного управления силами и средствами, выделяемыми для борьбы с терроризмом (ГРОУ). «Там, в Северной Осетии, – рассказывает Савельев, – полковник какой-то был назначен на этот пост. Но он давал совершенно невнятные указания, все время ссылаясь на то, что приступил к исполнению обязанностей только 20 августа. Поэтому одно из главных направлений работы комиссии – узнать, где были в это время ответственные лица».
Ну, «где вы были 19 августа 1991 года?» – это мы уже проходили. А вот кто же на самом деле руководил операцией – не ясно до сих пор. Не начальник же УФСБ по Северной Осетии генерал Валерий Андреев, уже назначенный, похоже, «крайним»?
Ничего не понятно и со штурмом школы. И дело не только в руководстве. Как раньше действовал Генштаб царской России. «С кем у нас сегодня война? С Японией? Вторая полка сверху, третья папка по счету... С Болгарией? Третья полка снизу, первая папка по счету...» Достали, разложили карты и мобилизационные схемы и начали действовать. А сегодня, получается, ничего этого нет, полки в Генштабе и кабинетах спецслужб пустуют. Конечно, план защиты Государственной Думы от атаки террористов существует, а вот плана действий в случае захвата школы в Беслане (или в каком-либо другом регионе России) не было и в помине. И это, между прочим, через два года после «Норд-Оста», когда последнему ефрейтору внутренних или каких-либо иных войск было ясно, что беда может грянуть в любой точке страны. Ефрейтору-то ясно, а чем думают генералы?
Сегодня утверждают, что незапланированный штурм начали ополченцы, родственники заложников. Но почему вокруг места трагедии не было создано трех колец оцепления, никто не может ответить. Пытается разобраться комиссия и с фактом применения тяжелого вооружения: танков, гранатометов и огнеметов «Шмель». По словам Юрия Савельева, парламентарии стремятся выяснить, когда начали использовать эти средства – во время нахождения в школе заложников или тогда, когда в школе остались только боевики. А был ли такой момент, когда в школе остались только боевики? И кто дал указание использовать огнеметы, оружие если не массового уничтожения, то явно не «точечного» характера?
Вчера в Беслане завершился траур по погибшим. Все подразделения правоохранительных органов и войска, дислоцированные в Приграничном районе Северной Осетии, перешли на усиленный порядок несения службы во избежание конфликтной ситуации. Родственники погибших утверждают, что «войны с ингушами не будет». Но на стенах домов даже не смываются надписи «Смерть ингушам». Город полнится слухами, которые падают на благодатную почву: все дни траура телевизоры в квартирах бесланцев завешены черной материей, а разъяснить людям ситуацию власти не могут. Именно поэтому во всех бедах жители винят директора Лидию Цалиеву, которая якобы наняла ингушей ремонтировать школу, а они спрятали под полом в спортзале оружие и взрывчатку. Хотя уже давно известно, что этот арсенал смерти террористы привезли с собой.
В Северную Осетию зачастили, как говорится, «высокие официальные лица». Но они предпочитают общаться не с народом, а с чиновниками. С простыми людьми власть, похоже, давно уже разучилась разговаривать. Да и между собой диалога как-то не получается. Даже два президента – Северной Осетии и Ингушетии – не смогли договориться между собой, не смогли решиться на совместное обращение к жителям двух республик. И это при том, что глава Ингушетии Мурат Зязиков, по его словам, обращался с этой инициативой непосредственно в администрацию президента России.
Похоже, власть не только не может ничего сделать, чтобы стабилизовать ситуацию в регионе. Она ничего не хочет делать.
