Сергей Кез Иркутские леса нынче горят так, как давно уже не горели. Окрестности пропахли прогорклым дымом, который держится в салоне автомобиля крепче самого стойкого дезодоранта. Ситуация, по словам заместителя начальника отдела по охране и защите леса областного комитета МПР Константина Галкина, развивается по сценарию 1996 года, когда за какой-то месяц огонь прошел более 300 тысяч гектаров. По последним данным, а они меняются чуть ли не ежечасно, сейчас в Иркутской области действуют около 30 пожаров на площади свыше 3,5 тысячи гектаров. С начала пожароопасного сезона зарегистрировано более 650 очагов возгорания. От огня пострадало уже почти 50 тысяч гектаров леса. В западных, южных и центральных районах Приангарья установлен четвертый класс пожарной опасности - тот самый, при котором сухая трава вспыхивает как порох при малейшей искорке.
Некоторое затишье после недавних слабых осадков специалистов не обманывает: в ближайшие дни ожидается увеличение числа пожаров из-за неосторожного обращения человека с огнем, в тайгу за черемшой и другими дарами природы двинется масса бомжей и прочего недисциплинированного люда. Режим чрезвычайной ситуации, объявленный в Иркутской области с недавнего времени, вряд ли надежно убережет от этого нашествия, поскольку на каждом километре не поставишь пост лесоохраны или милиции.
Между тем нынешние лесные пожары губят не только лес, как это было в позапрошлых годах. Как уже рассказывала "НГ", 15 мая в Куйтунском районе огонь уничтожил большую часть поселка Боровое: из 76 домов уцелело только 28. Кроме того, сгорели контора второго отделения сельскохозяйственного предприятия "Березовка", гараж с крестьянской техникой, магазин. Многие жители остались не только без крыши над головой, но и без документов, приготовленной для посадки картошки, без домашней живности. Будущее этого сибирского села под большим вопросом. Районные власти уже поговаривают о закрытии школы и расселении пострадавших сельчан по другим населенным пунктам. Семь двухквартирных домов сгорело и в поселке Ново-Жилкино Усольского района. В один из майских дней стихия попыталась попробовать на зубок и спецпредприятие "Радон", на которое свозятся со всей округи для захоронения радиоактивные материалы. Пожарную охрану предприятия выручила недавно приобретенная специальная техника.
Экономисты еще подсчитают нанесенный огненной стихией ущерб, но уже сегодня очевидно, что счет пойдет на десятки миллионов. И половины этой суммы, как считают специалисты, хватило бы на то, чтобы специальными мероприятиями свести потери к минимуму, но государство, как всегда, предпочло "экономить на спичках". В самые драматичные моменты, например, выяснилось, что пожарно-химические станции, которые имеются в лесхозах области, всем необходимым обеспечены только на 50-60% от нормативов. Впрочем, слово "выяснилось" не совсем к месту. Работники лесоохраны знали, что в случае чего у них не хватит горючего для бульдозеров и землеройной техники и сама эта техника давно уже должна быть списана из-за ветхости. Знали, что не хватает спецодежды и средств защиты, раций, палаток, противопожарного оборудования. Знали и постоянно говорили об этом, но кто их слышал?
Недостаток финансирования на предотвращение и тушение пожаров - одна из основных причин нынешней чрезвычайной ситуации в таежном Приангарье, где лесная площадь занимает 67 миллионов гектаров. Впрочем, об этом же могут сказать и в Хабаровском крае, и Красноярском, и в Приморском, да и в других лесных регионах.
Отдельная тема - технологическая оснащенность хранителей леса. За последние тридцать-сорок лет на той же Иркутской авиационной базе, как рассказывал мне ее начальник Николай Любуцин, самый большой прогресс в том, что самолет ПО-2 заменил Ан-2, более знакомый всем под названием "кукурузник". Случается применять и Бе-12П, самолет-амфибию, тоже, между прочим, почтенного возраста. Более совершенная модель Бе-200, самолет, аналогов которому в мире пока нет, производится на Иркутском производственном авиационном объединении, но он, вероятнее всего, над полыхающей иркутской тайгой закружит еще не скоро. Похоже, такие самолеты, извергающие с неба тонны воды, нашим лесникам не по карману - богатейшее в стране ведомство слишком бедно.
Впрочем, такое положение вещей не устраивает депутатов Законодательного собрания Иркутской области. Депутат-лесопромышленник Станислав Куракин, например, считает, что в нынешнем разгуле пожаров есть немалая вина Министерства природных ресурсов, которое, заполучив в свою структуру Федеральную лесную службу, нужды лесников предпочитает не замечать, держа их на скудном пайке.
Кроме государства, подножку защитникам леса ставит и безответственный люд. Как заявил Константин Галкин, в глухой тайге сейчас пожаров практически нет, все они полыхают вблизи населенных пунктов. По имеющейся статистике, сообщил специалист, 85 процентов пожаров происходит по вине человека. Между тем задержать поджигателя и доказать его вину неимоверно сложно в силу существующего законодательства: "За прошлый год у нас было выявлено всего 15 виновников пожаров, и все поджигатели отделались привлечением к административной ответственности". Майские пожары во многом носят рукотворный характер. Кому и зачем мстят сибиряки? Совсем недавно, как сообщил директор Усольского лесхоза, была выявлена группа подростков-пироманов, которых взяли с поличным на девятом поджоге. Сейчас усольской историей занимаются следственные органы. Пока жители области не перестанут поджигать тайгу, заявил председатель областной комиссии по чрезвычайным ситуациям Сергей Брилка, ситуация не исправится.
Иркутск
