Мария Бондаренко Ветер к утру так и не стих. Небо оставалось равнодушно-серым, а градусник безнадежно "зависал" на минус десяти. Трещали дрова в буржуйке, и мы гадали: даст ли метеослужба "добро" на вылет в Грозный нашего вертолета Ми-8? Палаточный городок Южного регионального центра МЧС расположен на окраине Моздока. Рядом с ним, буквально в ста метрах, находится и военный аэродром. Даже ночью оттуда доносится гул моторов.
В ожидании "добра" "вертушку" загружают "гуманитаркой" - продуктами питания, теплыми вещами. А это около 8 тонн груза, предназначенного военным, детским приютам, интернатам для престарелых и инвалидов, обществу слепых. Не успели забросить последнюю коробку, как поступило разрешение на вылет: горы открыты, но ненадолго. "Успеем проскочить", - говорит подполковник авиации Валерий Штыкель. Экипаж Ми-8 состоит из трех человек: командиру Игорю Гарину - 27 лет, летчику Антону Лебедеву и бортинженеру Денису Хахрекову - по 24 года. Все они - потомственные летчики. Их отцы также работают в МЧС и занимают там высокие должности. "Как же они вас отпустили сюда, в горячую точку?" - спрашиваю Антона Лебедева. "Да и разговора на эту тему как-то не было", - отвечает он.
Экипаж принадлежит 138-му отдельному вертолетному отряду, который дислоцируется во Владимире. Уже не первый год летчики отряда командируются в Моздок, откуда под флагом МЧС и совершают в горячую точку свои вылеты. Смена экипажей, а их всего четыре, происходит каждые два месяца. Работают воздушные извозчики без выходных. "Здесь-то и проявляется высочайшее мастерство летчиков, перекрывших все мыслимые нормативы, - говорит начальник штаба вертолетного отряда Валерий Штыкель. - Наши летчики над Чечней за год выполняют почти двойную норму налета. Причем в сложнейших условиях. И главная опасность здесь исходит не от природы".
Вертолетчики - народ скромный. О своей работе могут рассказать в трех словах: взлетели, прилетели, сели. Главное, считают, чтобы количество взлетов совпадало с посадками. Вот об этих совпадениях невольно вспомнилось, когда Ми-8, пролетев Осетию, оказался над территорией Чечни. Вертолет сбросил высоту и в целях безопасности пошел низко-низко, едва не цепляя верхушки деревьев (говорят, на такой высоте непросто сбить машину). Через иллюминатор земля видна как на ладони. Припорошены снегом окопы, обгоревшие деревья. А вот небольшое селение, наполовину разрушены дома. За селом - ферма. Возле скирды толкутся животные. Оголенные, без проводов, столбы высоковольтных линий. В республике сегодня более половины населенных пунктов по-прежнему остаются без электричества. И это село - не исключение.
Начинается лес. Вертолет замедляет ход. На опушке - домик с покосившимся забором, на привязи корова с телятами. За застывшей речкой начинаются поля, обработанные и, видимо, засеянные озимыми. 150 тыс. га чеченской земли под снежным покровом вынашивают будущий урожай. Еще столько же находится под парами. В прошлом году местные хлеборобы вырастили небывало богатый урожай - на тока было отправлено 295 тыс. тонн зерна. Республика полностью сумела обеспечить себя хлебом.
По извилистой дороге едет грузовик. Возможно, он направляется к балке, на дне которой находится внушительных объемов цистерна. Вокруг черные пятна разлившейся нефти - это и есть подпольная нефтеперегонная установка. Людей не видно, чуть в стороне - свежие следы от шин. Возможно, нефть перегоняли ночью, а поутру уже первая пара "самопала" была отправлена по назначению.
Никогда Чечня не прекращала поставки "горючки" - ни во время войны, ни тем более после ее завершения. Менялось лишь количество. Во время первой войны один из "нефтяных магнатов" возил меня в село Октябрьское показывать свои нефтеперегонные установки. Их у него было более десяти. На чеченской солярке по-прежнему ездят некоторые хозяйства Дагестана, Ставрополья, Калмыкии и Дона. А в самом Грозном, как и раньше, спокойно торгуют и на рынке, и вдоль дорог подпольным бензином, красная цена которому - 5 руб. за литр.
Пролетев немного, мы увидели еще два таких же подпольных мини-завода. А потом белоснежное поле скрылось. Последнее, что я увидела, был волк. Он бежал, напуганный гулом мотора. Это первый хищник, который попался за все время полета, - война разогнала не только людей, но зверей.
Вертолет вошел в туманную полосу. Ощущение не из приятных, особенно когда знаешь, что сейчас под тобой не равнина, а горы, да еще и стреляющие. Сложность полетов в такой местности увеличивается во сто крат: разряженность воздуха, изменчивость скорости и направления воздушных течений, провалы в воздушную яму. Туманный полет опасен и возможностью столкновения с горами. Вся надежда на хорошее знание местности тех, кто сидит за штурвалом. Всем почему-то стало не до разговоров. Вместе с экипажем летел и "главный инструктор" Валерий Штыкель. Маршрут над Чечней он знает как свои пять пальцев.
Но вот туман отступает. Машина, со свистом перелопачивая высокогорный воздух, выскакивает из-за Терского хребта. Еще минута-вторая, и мы заходим на посадку. Под нами аэропорт "Северный". Его здание растянулось где-то на полторы сотни метров. На поле стоит лишь один вертолет.
В первую чеченскую войну аэропорт был опорным пунктом федеральных сил, самым спокойным местом в Чечне. Здесь, на третьем этаже, я останавливалась во время командировок. По ночам окно завешивалось одеялом. На втором этаже располагалась комендатура, а на четвертом жил председатель правительства Национального возрождения Чечни Саламбек Хаджиев.
Теперь здание разгромлено - с пустыми глазницами окон и закопченными стенами. Восстановительные работы здесь идут низкими темпами, свое недовольство чем не раз высказывал и полпред в Южном федеральном округе Виктор Казанцев. Зато прямо у входа в аэропорт, как грибы по весне, растут киоски, в которых можно купить не только "товар в дорогу", но и выпивку с закуской. Охраняет аэродром расквартированная в Чечне 42-я бригада внутренних войск. Казармы расположены рядом с "Северным", на месте 205-й мотострелковой бригады, выведенной после первой войны в буденновские степи.
Через дорогу, напротив казарм, стоит 2-этажное здание, разгромленное, без крыши. Но видно, что восстановительные работы уже начаты: люди из грузовика выгружают стройматериалы. В этом просторном особняке с началом боевых действий в Чечне был открыт военный госпиталь, через который прошли тысячи российских солдат и мирных жителей. Военные хирурги рассказывали, что к ним не раз приезжал хозяин особняка, интересовался, все ли в порядке, не испортили ли потолки. Ждал, когда войне придет конец. Видимо, дождался.
От "Северного" до центра Грозного - километров десять. На пути один за другим блокпосты. Здесь и днем слышатся выстрелы - снайперы до сих пор сидят в руинах. И солдаты хорошо знают это. Вдоль дороги - полуразрушенные дома, бесконечные свалки, земля в воронках от снарядов. Но в своей агонии город всеми силами цепляется за жизнь. Струится дым от костров, дети толкают тачки с водой. Живет город базарчиками, что выстроились вдоль улиц. Запах свежеиспеченного хлеба и шашлыка разносится далеко. Правда, к нему примешивается и запах пороха, но к этому люди уже привыкли.
Чечня
