Константин Ремчуков: Наша Конституция - самая либеральная, а её гарант разочаровался в либерализме

М.Максимова
― Это программа «Особое мнение». В студии Марина Максимова. Я приветствую всех слушателей и зрителей. А свое особое мнение высказывает Константин Ремчуков, главный редактор «Независимой газеты». Здравствуйте!

К.Ремчуков
― Здравствуйте!

М.Максимова
― Ну что ж, «либеральная идея изжила себя», — говорит Владимир Путин.

К.Ремчуков
― Да, он так говорит. Потому что, наверное, он почувствовал себя мыслителем теоретическим. Потому что о либерализме без теоретического мышления очень сложно разговаривать на уровне ощущений бытовых, часто ошибочных, противоречивых. Поэтому он так сказал.

Но все-таки мы давно знаем Путина — 20 лет. У него очень высокий практический интеллект, то есть он знает, как решать проблему, если он осознает его как проблему, у него самый короткий путь между точкой осознания проблемы и ее решением. Но теоретическое мышление у него недостаточно развито, скажем так, оптимистически…

М.Максимова
― Ой-ёй-ёй!..

К.Ремчуков
― Потому что для того, чтобы развить теоретическое мышление человечество не придумало иного другого способа, кроме как изучения истории и философии. Потому что мы́шление или мышле́ние — это такая вещь — нас в университете учили «мышле́ние» говорить, а по том с Горбачевым пришло «мы́шление»…

М.Максимова
― Не хватает этого Владимиру Владимировичу?

К.Ремчуков
― Так вот ты его, оказывается, не можешь развить, ты, может быть, очень хочешь, но если ты не занимаешься изучением истории философии, твой мозг не формируется таким образом, чтобы ты мог перебирать идеи, сопоставлять грани различных понятий, чтобы ты оперировал категориями, которые сопоставимы, чтобы ты знал эволюцию тех или иных взглядов или интерпретаций мира и видел, в какой момент эта интерпретация преставала устраивать человечество. Потому что, как заметил Леонид Леонов в романе «Пирамида» — своими словами говорю — Человечеству всегда, хоть и в обрез, хватает слов для объяснения всего на свете на каждом историческом этапе.

Вот если тебе что-то непонятно, скажи: Это боги на тебя разгневались. А потом выяснится, что это не боги разгневались, а там электромагнитное напряжение возникло в результате чего-то. Это уже на другом этапе развития человечества появятся новые слова. Потом пройдет какое-то время — тех слов будет недостаточно. Но, в принципе, всегда хватает. Но это так a propo, как говорили в романах люди, которые знали иностранные языки.

Что касается либерализма. Наша Конституция Российской Федерации предельно либеральна, потому что в основе либерализма лежит приоритет человека, его прав и свобод. Самое емкое понимание либерализма сводится к тому, что на первом месте человек, его права и свободы, а уже на втором месте какие-нибудь институты, государство и так далее.

Большую часть жизни России на первом месте человек не был. Был царь, вера… «За Веру, Царя и Отечество!» Русский человек должен был быть готовым взойти на Голгофу в 33 года, то есть погибнуть.

И от Конституция 93-го года написана таким образом, что в центре всех прав и свобод является человек, а не государство, а смыслом деятельности всех институтов государства, органов власти является обеспечение этих прав и свобод.

Если президент страны Путин говорит, что либерализму конец, то в этой части крах либерализма или кризис либерализма, или разочарование в либерализме, то в этом смысле, конечно, тогда он критически смотрит на нашу Конституцию. Как быть президентом, который поклялся на Конституции либеральной, как защищать основные базовые ценности этой Конституции, если ты разочаровался в идеях либерализма, не знаю. Это очень сложно. Значит, какая-то личная нотка…

М.Максимова
― Тревожный какой-то звонок.

К.Ремчуков
― Хотя я вчера, зная, что я к вам пойду, не поленился, еще раз поставил на YouTube интервью Financial Times, где он это сказал, потом какие-то фрагменты его пресс-конференции. Всё так более-менее внимательно посмотрел и понял, что он все-таки, скорей всего, сам придумал все эти мысли, то есть их не подготовил ему ни отдел внутренней политики, ни какой-то пересмотр какой-то парадигмы на централизованном уровне, а вот просто он слышал, что мультикультурализм в Германии кто-то критиковал. Вот вы говорили, что давайте все в Германию, а потом столкнулись с иммиграцией. Вот это кризис.

Гейский вопрос его волнует очень сильно, но он его вот ограничил, что мы не против ЛГБТ, «трансформеров»…

М.Максимова
― «Трансформеров» — да, он сказал.

К.Ремчуков
― Он сам не очень сильно понимает, кто такие трансформеры, трансгендеры, но как бы ограничился защитой детей до совершеннолетия. А потом типа, если они сами выберут себе этот путь, мы ничего против не имеем. То есть в этом смысле он как-то сузил…

И, скорей всего, еще имел в виду экономические все вещи, а именно тарифные войны США, которые явно ведутся не по либеральной экономической доктрине.

При этом кризис там либо глобализма в экономике, либо либерализма, — он второй раз пробрасывает эту идею. Первый раз это было на Петербургском форуме, где они сидели на одной панели, и он раскритиковал глобализм. А потом выступает руководитель Китай Си Цзиньпин, который говорит: «А мы верим в глобализм экономики, мы верим в эти принципы организации мировой экономики. И как бы вот этот китайский способ: он не спорит. Но в нашей манере должен бы сказать: «А я с вами не согласен, господин президент. Я считаю вот так». Он избежал этих слов. Он абсолютно заявил свой манифест, что Китай верит в глобализацию экономики, потому что Китаю есть, что терять, есть что продавать на эти глобальные рынки.

Поэтому, я думаю, что Путин в этом смысле как бы ищет союзников, но, я так думаю, что он не находит тех людей на высшем авторитетном уровне, которые бы признали, что либерализм терпит крах. Ну как? Разве хоть одно современное государство не защищает права и свободы человека? Разве что-то еще происходит… как бы если не либерализм, то что — авторитаризм? Ну, это же не современное государство.

М.Максимова
― Вот мне как раз было интересно, на кого было рассчитано это заявление, вот это интервью Financial Times.

К.Ремчуков
― Я думаю, что все-таки там часть аудитории зарубежная. А часть месседжа, то есть послания была вполне ориентирована на внутреннее потребление. В частности, пассаж про Скрипалей, он был абсолютно обращен внутрь страны, к нашей элите.

М.Максимова
― Даже не про Скрипалей, а про предателей.

К.Ремчуков

― Про предателей, да. Но пассаж был про Скрипалей, а мысль, которую он выхватил — про то, что предателей…

М.Максимова
― «Измена — это самое тяжкое преступление, и предатели должны быть наказаны», — прямо процитирую.

К.Ремчуков
― Сейчас многим же хочется соскочить с этого корабля. Уже все так долго, 20 лет с Путиным рядом, уже стали богатые, уставшие, уже хочется кайфовать, уже седина не только на висках, скажем так. И вот эти люди вместо того, чтобы кайфовать, они еще должны пять лет под увеличивающимся стрессом общественного давления работать, меньше зарабатывать, поскольку всё становится более прозрачным, и не хочется конечно — время уходит, им хочется уйти.

Но я так понимаю, что желание уйти, соскочить, написать добровольно заявление может восприниматься как предательство тоже. Поэтому вот эта часть, я абсолютно считаю, адресована путинской элите, чтобы не думали до 24-го года куда-то соскакивать.

М.Максимова
― Про либерализм и про демократию. Тут, кстати, по-моему, из того, что я видела, один человек ответил Путину на его это заявление в интервью. Это Борис Джонсон. Как раз он сказал: «Лучший пример того, что либерализм жив — это то, когда Великобритания завершит брексит и покажет, что…».

К.Ремчуков
― Ну, в заявлении Джонсона есть внутреннее противоречие, поскольку он как бы даже не почувствовал, что фактически он интерпретирует выход Британии из Евросоюза как попытку спасти либерализм. Таким образом, бюрократические институты Евросоюза пожирают либерализм. И вот Джонсон хочет доказать тем самым… Он признает, что проблемы есть, но тут же вопрос отношения к этому и с кем ты разговариваешь на эти темы и кто как тебя воспринимает.

Наша же страна сигналов. Политическая борьба в огромном количестве регионов обостряется. Там местные выборы. там мэрские, там губернаторские. И если ты подаешь такие сигналы, не разжевав, что ты имеешь в виду в политическом плане, начинаешь клеймить либералов, то, конечно, начнут громить местных либералов в наших провинциальных городах. Это плохо.

Но самое главное, что это серьезный разговор. Мне кажется, его надо вести в стране, потому что это конституционные вещи. А конституционные вещи, они все-таки конституционный закон определяют. А, во-вторых, эволюция понятия. Мы пользуемся одними и теми же словами, а под этими словами как понятиями скрываются совершенно разные вещи.

Предположим, первобытное племя, которое охотится на мамонта и использует слово «вооружение» нашего племени. К вооружению там относятся камни и палки, дубины, чтобы забивать зверя. Сегодня XXI век. Племя — страна — использует то же понятие «вооружение». Слово одно и то же, но под вооружением понимается совершенно другая структура. Можно, конечно, говорить, что это одно и то же. но содержательно это разное. Так и демократия, допустим. Наши очень часто используют «демократию» как процесс выявления воли большинства. Они говорят: демократия — это власть большинства. Да, правильно.

М.Максимова
― Это как из учебников.

К.Ремчуков
― Это как у племени у того, у которого булыжник и дубина на вооружении находится. Почему? Потому что человечество развивается. Новгородское ли вече — собрались, выбрали кого-то; в Афинах ли собрались, проголосовали, чтобы Сократа казнили… Потом оно живет и видит, что как только мы — большинство с тобой вдвоем — и вот наш оператор Максимыч — мы проголосуем, что мы его съедим — мы его съедим. Мы проголосуем, что мы сейчас выселим его туда, за это стекло, и он сюда больше не придет. А Масимыч, он посидел, посидел, а потом подловил нас в коридоре и с этой дубиной сзади ломанул или в основание черепа или в коленную чашечку.

И общество, эволюционируя, говорит: Слушайте, этого недостаточно. Оказывается, выявление воли большинства для того, чтобы общество нормально жило, недостаточно. Нужно придумать основной закон. Что такое? Конституция.

Смысл и предназначение Конституции, самое главное. Там много конституционалистов, они могут разное рассказать. Но для меня смысл и назначение Конституции — это защита прав меньшинства. Вот как только основной закон появляется в странах — это эволюция вот этого подхода к демократии, в которой был только первый этап — выявление воли большинства. Появление Конституции, которая защищает права меньшинств — этнических, религиозных, сексуальных, каких угодно — вот это уже более зрелая форма того, что называется демократией.

Потом появляется понятие политической конкуренции. Оказывается, если ты кого—то не допускаешь до выборов, кого-то снимаешь с пробега, то сам по себе подсчет голосов и выявление воли большинства, он теряет какой-то смысл с точки зрения современного государства, с точки зрения современного общества.

Потом появляется такое понятие, как свободные СМИ, которые должны об этом рассказывать. И наконец, независимый суд, который в случае конфликта между большинством и меньшинством рассматривает дело и на основе объективных позиция с присутствием адвокатов и полной аргументации защиты отстаивает интересы или меньшинства или большинства.

И получается, что сам процесс голосования, выявления большинства, допуск к баллотированию всех, кто представляет какие-то разнообразные политические интересы — граждане имеют право за них голосовать. Наличие Конституции, защищающей права СМИ, которые об этом пишут, и суд, который защищает. Вот без этих пяти элементов слово «демократия» в современном обществе не может использоваться как доказательство того, что это демократическое государство, если там есть только один элемент — относительно честный подсчет голосов.

И, мне кажется, что это очень важная фаза взросления самого общества, которое не может позволить скатываться к примитивным дискуссиям, в которых игнорируются ́эти нюансы, абсолютно существенным образом характеризующие систему и говорить: «Вот у нас большинство проголосовало за это — всё, может что хочет, то и делать». Нет, так не получается.

Поэтому, мне кажется, что разговор о либерализме, который является основой нашей Конституции… если президент говорит, что у либерализма такие серьезные проблемы, давай коснись основных черт. Является ли это признаком того, что через какое-то время он скажет: «Слушайте, ребята, Конституция-то не права, она-то уже устарела, она испытывает крах».

И вообще, на Питерском форуме Путин еще одну вещь сказал, которая меня тоже поразила. Это явно продукт его собственных измышлений. Он вдруг неожиданно заявил, что в 90-е годы, которые связаны с либерализмом и принято пинать, оказывается, России не удалось избежать гражданской войны на Кавказе. Я первый раз это услышал. Потому что мы всегда знали, что распад Советского Союза осуществился без гражданской войны. Почему это случилось? Потому что лидеры государств собрались и сказали: «Вот принимаем границы такие, которые на сегодняшний день являются административными политическими границами Советского Союза». Да, может быть, большинство людей считало, что Крым наш. Но они не пошли на это, потому что тогда, вполне возможно, не удалось бы избежать гражданской войны.

Поэтому чтобы раздел произошел, сказали: «Вот какие границы есть, такие есть». А когда случилось 11 сентября, Путин многократно публично и Джорджу Бушу и на международных конференциях говорил одну мысль: «Россия первая столкнулась с актами проявления международного терроризма на Кавказе.

То есть в течение многих лет, почти 20 лет Путина у власти — а он, кстати, в 99-м году в августе был назначен премьером и сразу столкнулся с боевыми действиями в Дагестане — он говорил о том, что это проявление международного терроризма. Хабиб там, по-моему, какие-то слова были такие… Басаев. Показывали доллары, показывали иностранные паспорта этих террористов. И вдруг он сегодня говорит: «Да нет, это гражданская война».

Мне кажется, что это тоже очень серьезное политическое заявление, потому что за ним следует ожидать, что, во-первых, если сейчас есть какая-то напряженность с братской Украиной, если там, на Востоке Украины есть признаки такой гражданской войны — потому что это же население Украины признает — ну, и что? И сейчас такое есть, и тогда такое было, только в другом регионе. Так что пересмотр каких-то фундаментальных вещей, на который базировалось мировоззрение постсоветского нашего развития, если сейчас наступил момент, что до выборов 24-го года начинается пересмотр этих фундаментальных положений и оценочных суждений, то можно тогда будет предполагать, на чем будет строиться пропаганда, агитация, мобилизация масс.

То есть, наверное, надоело просто дискредитировать «лихие 90-е», либерализм вот сейчас — это тоже 90-е годы, но, скорей всего, нужно будет говорить и о гражданской войне, которая возникла в результате либерализма и «лихих 90-х», по сравнению с которой, конечно, нынешние трения с Украиной — это ерунда.

М.Максимова
― А он, получается, не опасается делать такие переоценки: говорить о либерализме, который изжил себя, хотя на этом наша конституция; теперь вот и про Кавказ, соответственно?

К.Ремчуков
― Ну, вообще, он мало чего боится. Поэтому к вопросу — опасается, ответ, скорей всего, правильный ответ — нет, не опасается.

М.Максимова
― А это значит, что нам нужно ожидать в ближайшем 2024 чего угодно?

К.Ремчуков
― Нет, я думаю, сейчас начнется. Потому что он же дает тезисы. А потом их начнут развивать. Сейчас научные коллективы начнут работать, доклады начнут писать, опросы проводить. Фокус-группы проводить, закрытые, открытые, полузакрытые. А потом с помощью пропаганды донести до людей.

Потому что уже очень давно, уже 20 лет у власти. Ельцин 8 лет был у власти. Потому что если считать, что летом 99-го Путин стал Премьер-министром при больном и не очень эффективном президенте, и фактически было понятно, что он будет преемником, а он летом 91-го, по-моему, стал Ельцин президентом России. То он был всего 8 лет, а Путин уже 20 вот сейчас будет, через месяц. Что такое 20 разделить на 8. Это ровно в два с половиной раза больше.

И наука любая, она требует исторического подхода к тем или иным явлениям. Что такое «историческая»? Ты не должен вырывать из контекста истории. То, чем занимается пропаганда — она вынимает из контекста истории, она говорит: «Смотрите, там были очень низки доходы, не платили зарплату… там бюджет был маленький…». Как будто вы не понимаете, что произошел распад хозяйственных связей Советского Союза, предприятия не знали, кому сбывать продукцию. Как будто вы не знаете, что цены на нефть упали до 9 долларов. Вот сейчас упади цены на нефть до 9 долларов, и вы увидите, что ваши все бюджетные обязательства посыплются. Но это как бы игнорируется и считается, что это какой-то продукт злой воли.

Так вот историческое понимание контекстов, в которых прошли 90-е годы, нужно искать в 80-х годах, в том колоссальном дефиците, который сложился в централизованно планируемой экономике, где 82 копейки всей произведенной промышленной продукции шло на склад и только 18% составляло то, что можно было потреблять.

И вот это неэффективное производство привело к тому, что рубль стал деревянный, оно привело к тому, что никому не были нужны советские товары. И 90-е вышли из 80-х. Потому что все ошибки сегодняшние с начала «нулевых», а теперь вот этих, «десятых», а сейчас уже двадцатых», оказывается, объясняют всё теми же 90-ми. Нет. Тогда методология нарушается. Если 90-е произошли из проблем 80-х, то «нулевые» произошли из 90-х — да, вы уже поругали их, лихие.

Но тогда все проблемы «десятых» порождены «нулевыми», когда никакого Ельцина в помине не было и либералов не было. А нынешние уже… 20-й год уже будет скоро, оно порождено тем, что было с 01-го по 10-й.

М.Максимова
― Это как вы с самого начала сказали, что человечество можно объяснять одни и те же события разными вещами, то есть, получается, что мы до сих пор в XXI веке объясняем грозу тем, что так захотели боги.

К.Ремчуков
― Прогневались.

М.Максимова
― Прогневались. Это был гнев богов, соответственно. Да, вижу, срочная новость пришла: Суд арестовал Навального на 10 суток за участие в несанкционированной акции в Москве. Итак, как раз пришли новости, что Хорошевский суд Москвы арестовал Алексея Навального на 10 суток за участие в несанкционированном шествии, тогда оно проводилось как раз в поддержку журналиста «Медузы» Ивана Голунова, чье расследование как раз сего опубликовали разные СМИ, в том числе, и «Медуза».

И тут как раз, получается, 10 суток, а через 9 дней у нас уже будут понятны кандидаты на наши московские выборы. Честно говоря, не ожидала я. Думала, что штрафом обойдутся.

К.Ремчуков
― Знаете, с Навальным не так всё ясно мне. Даже сегодня на летучке попросил журналистов позвонить всяким адвокатам, юристам, специалистам по таким темам, узнать, как регламентируется условно-досрочное освобождение. Потому что очень жестко с Удальцовым, например, поступают. Ему запрещено ведение политической деятельности. Прямо его прессуют при каждом возможном случае.

А Навальный, он за границу может ездить, перемещаться. И все юристы, которых опросили, адвокаты, говорят, что достаточно необычно. То есть в этом смысле не совсем типичный пример. То есть его периодически закрывают, но чаще всего, он ведет себя намного более свободно, чем в аналогичном положении любой другой такой политический оппонент Кремля.

10 дней, которые ему дали — этот вот… я не думаю, что связано с собором подписей, потому что там Волков главный, он политтехнолог у них, организатор. Я думаю, что то, что они организовали — сейчас милиция, я так понимаю, защищает, чтобы никто не нападал на этих людей, поэтому всё, кто может собрать сколько-то подписей, они соберут ровно

Но в целом, я думаю, что Навальный является фактором российской политики и, вполне возможно, самым главным. И мы наблюдаем неопределенность внутри Кремля в отношении того, что с ним делать: закрывать ли его и каким-то образом провоцировать всё мировое общественное мнение опять на требование его освободить; оставлять ему свободу и показывать всему миру, что «смотрите, у нас даже такие яростные оппоненты Путина, режима, всех министров и прочих депутатов, он творит, он действует, он на свободе — что вы к нам привязались?»

Некоторые влиятельные люди, отвечающие за идеологию, считают, что… То есть у них стратегия… я тоже понимаю, что в условиях реальной жизни, не в условиях экспертного мнения на «Эхе Москвы», любое решение имеет последствия, которые ты не можешь предъявить, поскольку последствия никто не знает. Вот ты сидишь — Путин, вот сижу я, вот сидит Максимыч. Максимыч говорит: «Навального нужно закрыть. И всё. И не будет. И народ его забудет».

И есть такие люди в Кремле, которые считают, что если его закрыть, пошумят-пошумят — через какое-то время забудут. А кто-то говорит: «Нет, не забудут. Это будет в мире… это будут санкции… это всё». А ты как Путин должна принимать решение, какую сторону ты поддержишь. Черт его знает. Ну, пусть будет как будет.

М.Максимова
― Но вот с Голуновым получилось, что очень громко.

К.Ремчуков
― С Голуновым получилось громко, потому что очень нагло. И там был не политический заказ сверху, а криминальный заказ сбоку. То есть уже совершенно очевидно, что он насолил кому-то, кто попросил кого-то… Тем неудобно отказать, они попросили этих лейтенантов подбросить ему.

Никто не получает никаких денег в этой системе. Никто не заинтересован. Ну, попросил начальник — сделаем тяп-ляп. Какой-то парень. Никто не сказал, я думаю, «Медуза» не «Медуза». Поэтому так и сделано было.

Это не тот тип… Если бы это было сверху, если бы это было кремлевское, то это было бы по-другому и не отъехали бы. А здесь просто совершенно очевидно, что этой же системой злоупотребляют уже элементы внутри системы, которым даже непонятно, что в чьих интересах действуют. Вот эти генералы московской милиции действовали в интересах, как пишут СМИ в интересах полковника ФСБ. Это совсем не кремлевская линия. Один сосед по даче приходит к другому соседу по даче, тот снимает, говорит: «Слушай, мне тут позвонили. Сделайте что-то. Вы же такое делаете». Тот вызывает старшего лейтенанта, еще кого-то: «Слушайте, сделайте вот это». То есть тут никто при этом, еще раз говорю, не получает ни денег, ничего.

А когда так делается, вы же знаете, немотивированные специалисты низкого класса не в состоянии осуществлять даже простейших операций по задержанию более-менее. Поэтому, конечно, эта система и возмутила всех и наглостью, и бесцеремонностью, чтобы в центре Москвы такое происходило и, конечно, все это увидели.

Но с Навальным, конечно, другой случай. Это решение вот на этом уровне. Часть считает, что он не опасен, часть считает, что он опасен. Те, кто считает, что он опасен — надо с ним более решительно управляться, те, кто считают, что он не опасен…

М.Максимова
― Получается, что там еще пока не решили?

К.Ремчуков
― Не решили. И вообще, у них стратегия, она, конечно, как у всех таких решений не получается долгосрочной, она очень краткосрочная. Вот как с расследованием Навального «Он вам не Димон».

М.Максимова
― Сейчас же как раз новое вышло. Как раз про лидера Московской «Единой России» Андрея Метельского.

К.Ремчуков
― Ну, по масштабу это несопоставимые вещи. Но там-то смотрело на какой-то момент 25 миллионов или 28 миллионов в YouTube. Но из 148 отними 28 — 120 не посмотрело. И власть принимает решение: «Слушай, давай на федеральных каналах не покажем. Да, эти 28 миллионов знают, но эти 120 не знают». И эта линия работала. Ну, как бы она не отразилась сильно на рейтинге. Путин показал результат хороший. Медведев сидит премьер-министром и так далее.

И, мне кажется, что принимая такие решения не раздувать скандал до федерального уровня, — власть создает такую ловушку для себя. Потому что вот эти 28 миллионов, которые смотрят видео — это другие по внутренней энергетике, чем те…

М.Максимова
― Но это все равно много. Это почти 30 миллионов.

К.Ремчуков
― Это много. И, более того, их нарастает количество. И они молодые, они становятся взрослее. Это тот самый активный класс, от которого зависит движение страны. У него формируется точка зрения и мировоззрение, которое старается преподнести Навальный. Вот это — то, что он не противостоят и приняли решение замолчать и трэш-разговор вести на федеральных каналах, — вот это, мне кажется, есть ошибочная стратегия. Да, в краткосрочном плане она, судя по всему, по результатам выборов, которые мы видим, она работает в целом. Система не становится менее устойчивой.

А в долгосрочном плане да, может быть, не принято думать о тех, кто там придет потом, но тот, кто придет, он столкнется с этими людьми, которые сформированы на этих представлениях, которые сейчас формируются.

М.Максимова
― Поэтому, получается, что Путин не думает о том, что будет в 2024-м?

К.Ремчуков
― Ну, он думает, как он сказал, с первого дня. Но такой ответ я тоже могу сказать. Я с 4-го класса думаю о чем-то таком — стану старшим тренером сборной СССР по футболу. Вот СССР уже развалился, а я не стал старшим тренером сборной СССР по футболу. Я могу тоже такое сказать. Каждый может такое сказать.

А дело в том, что по факту, получается, что в 24-м году они столкнулся с совершенно другим электоратом, которому где-то от 18 лет, когда можно голосовать, до, скажем, уже до 40–42, может быть, 45 лет — уже эти люди имеют совершенно другое представление о том, что такое хорошо, что такое плохо.

М.Максимова
― Несмотря ни на что?

К.Ремчуков
― Потому что они же не смотрят передачи…

М.Максимова
― Телевизор.

К.Ремчуков
― Да. Я просто говорю, это отложенное потребление политических проблем будущим руководителем страны.

М.Максимова
― Но на московские-то выборы хватит пороху у системы? Сейчас, конечно, читаешь, смотришь все эти сборы подписей… Вообще, кажется, что это невозможно.

К.Ремчуков
― Собрать подписи?

М.Максимова
― Да.

К.Ремчуков
― Выяснится, наверное, что невозможно или невозможно. Они же все пошли как самовыдвиженцы, включая единороссов.

М.Максимова
― Да. «Единая Россия», нет, получается, на выборах.

К.Ремчуков
― Вот «Единая Россия» нет, поэтому ущерб, который сегодня…

М.Максимова
― Они настолько неуверенны, да, в себе?

К.Ремчуков
― Нет, смотри, если бы сегодняшнее расследование Метельского как лидера подразделения единороссов сегодня и он шел руководителем как бы этой организации, наверное, более напрямую, везде должно было бы ассоциироваться с «Единой Россией». А так у Метельского нашли что-то — замки, дворцы, пентхаусы — так что…

М.Максимова
― И это работает. Хотя посмотрим, насколько будет работать. У нас время практически закончилось. Поэтому традиционная рубрика.

К.Ремчуков
― Неожиданно и быстро. Очень интересную книгу купил. Владимир Пастухов, «Революция и Конституция в посткоммунистической России». Очень умный человек с очень хорошо структурированной логикой. Я просто не знаю даже.. Просто рекомендую всем, кто политикой интересуется, прочитать эту книгу осмысленную, законченную, четкую, цельную. Вообще, ни одного лишнего слова нет. Получите удовольствие. Она, в том числе, с большим взглядом на будущее России. Те тупики, которые… Я до конца ее не прочитал, но то, что я читал, меня просто поражало каждый раз…

М.Максимова
― Это как раз про Конституцию, с которой мы начинали сегодня эфир.

К.Ремчуков
― Вот я сейчас даже заинтересуюсь и прочитаю эти главы — они в конце у него — про конституционализм. В общем, очень хороший, серьезный автор просто великолепного уровня. Я думаю, что все люди, которые прочитают, получат удовольствие.

А вот книгу мне в редакцию переслал, называется «Непокоренный арестант». Александр Шестун. Это тот самый Шестун, который был мэром в Серпуховском районе и чье видео мы смотрели год назад. И он разоблачал всяких сотрудников… там генерала Ткачева из ФСБ — вы помните, это были такие…

И просто интересно, как любая хроника чужой беды и борьбы, то просто интересное, захватывающее чтение, потому что одно дело, в YouTube смотреть его какие-то обращения, а, с другой стороны, вот читать этого непокоренного арестанта. И вы помните, семья его обращалась с видео, что у нас там… Александр Шестун. Я просто говорю — мне прислали в редакцию. Но, может быть, она есть в продаже. Очень интересное, актуальное и тревожное чтение. Но такие книги надо читать, чтобы понимать реальность и готовиться на всякий случай.

М.Максимова
― Будем готовиться. Спасибо большое! Константин Ремчуков, главный редактор «Независимой газеты» был в студии. До свидания!

К.Ремчуков
― Спасибо вам.