Виктор Литовкин
В штаб-квартире НАТО считают, что новая Военная доктрина РФ «не отражает реальный мир».
Фото Reuters
В минувшую пятницу, 5 февраля, на сайте президента России появился полный текст Военной доктрины Российской Федерации, утвержденной указом Дмитрия Медведева. Одновременно с ней там размещено сообщение о том, что глава государства утвердил и «Основы государственной политики в области ядерного сдерживания до 2020 года». Содержание этого документа не раскрывается. И складывается впечатление, что, как ранее и обещали отечественные генералы, у российской Военной доктрины есть две стороны – открытая и закрытая. Одна для широкой общественности – как своей, так и зарубежной. Другая – только для посвященных, ибо раскрывает порядок и принципы применения ядерного оружия, о которых вслух говорить не принято.
Но именно этот порядок и принципы применения ядерного оружия, условия, при которых оно может и должно быть применено, и составляли в последние месяцы интригу долгожданного документа под названием «Военная доктрина Российской Федерации». Высокопоставленные лица, причастные к ее написанию, в том числе и секретарь Совета безопасности Николай Патрушев, неоднократно утверждали, что в доктрине будет заложено положение о праве России при определенных условиях нанести по противнику превентивный ядерный удар. Некоторые электронные СМИ, даже не вчитавшись в текст новой Военной доктрины, вышли в минувший уик-энд с заголовками «Россия может первой применить ядерное оружие». Но вот сюрприз – в открытом тексте доктрины таких слов нет.
Вот что там написано о ядерном оружии (глава II «Военные опасности и военные угрозы Российской Федерации», статья 16): «Ядерное оружие будет оставаться важным фактором предотвращения возникновения ядерных военных конфликтов и военных конфликтов с применением обычных средств поражения (крупномасштабной войны, региональной войны).
В случае возникновения военного конфликта с применением обычных средств поражения (крупномасштабной войны, региональной войны), ставящего под угрозу само существование государства, обладание ядерным оружием может привести к перерастанию такого военного конфликта в ядерный военный конфликт».
В статье 18 этой же главы говорится: «Недопущение ядерного военного конфликта, как и любого другого военного конфликта, – важнейшая задача Российской Федерации».
А в главе III «Военная политика Российской Федерации», статья 22, об этом сказано так: «В рамках выполнения мероприятий стратегического сдерживания силового характера Российской Федерацией предусматривается применение высокоточного оружия.
Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ (выделено мною. – В.Л.) на применение против нее и(или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства.
Решение о применении ядерного оружия принимается президентом Российской Федерации».
Нигде слов о превентивном ядерном ударе в новой доктрине я не встретил. Разве что можно рассматривать как намек возможность такого удара в ходе конфликта с использованием обычного оружия, «когда под угрозу поставлено само существование государства». Но это скорее, если можно так выразиться, «полупревентивный удар», чем реально декларируемое право России на применение ядерного оружия первой. Хотя, должен оговориться, остается неясность по данной проблеме в связи с «Основами государственной политики в области ядерного сдерживания». Но тут ничего не поделаешь – тот туман могут и должны рассеять лица, знакомые с их содержанием. В условиях секретности означенного документа на это надеяться сложно.
Правда, новая Военная доктрина преподнесла сюрприз не только в вопросе применения ядерного оружия. Интересно, что в ней ни словом напрямую не сказано о США, зато среди основных внешних военных опасностей (глава II, статья 8) на первом месте стоит «Стремление наделить силовой потенциал Организации Североатлантического договора (НАТО) глобальными функциями, реализуемыми в нарушение норм международного права, приблизить военную инфраструктуру стран – членов НАТО к границам Российской Федерации, в том числе и путем расширения блока». Есть в этой главе и слова о «развертывании (наращивании) воинских контингентов иностранных государств (групп государств) на территории сопредельных с Российской Федерацией и ее союзниками государств, а также в прилегающих акваториях». Намеки более чем прозрачные на американскую ПРО ТВД в Польше и Румынии, на военные базы США в Болгарии и той же Румынии, на регулярные утверждения руководства НАТО о готовности принять в свои ряды Украину и Грузию┘
Генерального секретаря НАТО Андерса Фог Расмуссена такая постановка вопроса серьезно огорчила. Он считает, что «новая доктрина не отражает реальный мир, и это явное противоречие всем нашим усилиям по улучшению взаимных отношений». Генсек опять повторил, что «НАТО не является врагом России». Но военные принимают во внимание не слова и выраженные в них намерения, а реальные поступки и боевые потенциалы. А пока у Североатлантического альянса перевес по отношению к России даже в номенклатуре обычных вооружений в три-четыре раза и там не собираются их сокращать до равных с Москвой уровней, рассчитывать на то, что доверие к Брюсселю у российских генералов будет такое же, как до бомбардировок Югославии и грузинской авантюры в Южной Осетии, видимо, наивно.
