Андрей Серенко В нескольких школах Волгоградской области учителя стали отказываться от классного руководства. Педагогов не соблазняют даже соответствующие доплаты к основной не слишком значительной зарплате. Директора школ опасаются, что отказ от функций «классного» может скоро принять характер эпидемии. Причина внезапного охлаждения педагогов к воспитательной работе – настоящая психологическая война с применением технических средств, развязанная учениками.
В одной из школ Городищенского района Волгоградской области, например, ученики почти открыто фиксируют на свои мобильники практически каждый шаг своих педагогов. «Я знаю, что из 45 минут моего урока как минимум 15–20 минут мои слова и движения записывают на несколько мобильных телефонов. И то же самое делается в отношении моих коллег», – рассказывает один из учителей. Мастера школьного шпионажа пытаются оставлять замаскированные включенные диктофоны и видеокамеры на мобильных телефонах в классах, учительской и даже в туалетах в надежде записать «что-нибудь интересное» из непедагогических разговоров и сцен. После уроков и на переменах «охотники за училками» обмениваются снятыми кадрами и записанными фразами, выясняя, у кого «получилось круче». Примечательно, что слежкой за учителями занимаются не только старшеклассники, но и ученики средних и даже младших классов.
Впрочем, школьно-мобильной версией программы «Сам себе режиссер» дело давно не ограничивается. В преддверии окончания учебного года, когда наступает пора подведения итоговых оценок и перевода в следующий класс, учителя попадают в настоящие «оперативные разработки», в основе которых лежат тщательно спланированные провокации со стороны школьников.
Вот один из сценариев такой провокации, рассказанный волгоградскими учителями. Ученик, которому «светил неуд» в четверти или за год, на уроке начинает себя вести демонстративно нагло. Своим поведением он пытается спровоцировать учителя, «попавшего в разработку», на окрик, повышенную интонацию, а в идеале – на «рукоприкладство». Провокатор может, например, сразу в начале урока повернуться к учителю спиной и начать размахивать линейкой или тетрадкой, постукивая ими соседей по голове и не реагируя на замечания учителя. Цель демонстративного вызова – заставить раздраженного педагога подойти к провокатору и вырвать у него из рук линейку или развернуть на стуле лицом к доске. После этого провокатор начинает махать руками и громко кричать: «Ай, больно, вы мне палец сломали, не надо, не бейте меня больше по лицу, тетенька, не бейте!» В это время приятель юной «жертвы» педагогического произвола аккуратно записывает происходящую сцену на видеокамеру своего мобильника┘ Как правило, «свидетели»-одноклассники встают на сторону провокатора, ведь «белые вороны» в случае отказа подтвердить «общую версию» происшествия потом оказываются под прессингом бойкота со стороны класса.
После урока «избитый» двоечник отзывает «училку» в сторонку и показывает ей запись «кровопролития». Показ сопровождается обещанием подать заявление в прокуратуру и предоставить «вещественные доказательства». Если, разумеется, «двойка» в четверти не будет исправлена на «тройку» или даже «четверку». Ошарашенному учителю может быть также представлена – для наглядности – аккуратно распечатанная статья из интернета с описанием уголовного дела, возбужденного против какого-нибудь педагога, поколотившего своего ученика и получившего за это срок. По словам самих педагогов, редко какой учитель решается идти против малолетних провокаторов до конца.
Учительская корпорация в российской провинции сегодня все больше попадает под жесткий прессинг «мобильного террора» со стороны учеников. Эффективных «антитеррористических» мер пока еще не выработано. Руководители некоторых школ собираются запретить учащимся появляться на уроках с мобильными телефонами. Впрочем, как этот запрет удастся реализовать на практике, неизвестно. Пока же учителя отказываются от классного руководства, чтобы как можно меньше времени находиться в непосредственном контакте с «цветами жизни», вооруженными диктофонами и видеокамерами.
