Евгений Григорьев. В след за расширением НАТО 2002 год "увенчан" на нашем континенте и расширением Европейского союза. На днях копенгагенский саммит ЕС открыл дверь в сообщество сразу десяти новичкам - Литве, Латвии, Эстонии, Польше, Венгрии, Чехии, Словакии, Словении, а также Кипру и Мальте.
Это самый крупный "коллективный прием" в элитный клуб за историю его существования. Территориально зона ЕС увеличивается почти на одну треть. А его население превысит с 1 мая 2004 года 400 миллионов. Если же учесть экономический потенциал сообщества, его возможный вес в мировой политике, то теоретически речь вполне может идти о будущей "супердержаве" по эту сторону Атлантики.
Несмотря на серьезные противоречия объективного и субъективного свойства, копенгагенский саммит политически справился с принятием принципиального решения о расширении. ЕС также выстоял перед нажимом Вашингтона, добивавшегося согласия саммита на скорейшие переговоры о приеме Турции в Евросоюз.
Договоренность о расширении интерпретируется как "прорыв". Министр иностранный дел Бельгии Луи Мишель сказал: "Это воссоединение Европы". В заключительном документе саммита провозглашено "совместное стремление превратить Европу в континент демократии, свободы и прогресса".
Проект, несомненно, смелый, исторически масштабный. Но одновременно таящий в себе немало рисков, нерешенных проблем, неясных силуэтов будущего. Распутывая одни, он завязывает другие узлы противоречий. Еще вопрос, в какой мере ЕС удастся "переварить" такое расширение экономически. Выгоды от раздвинутого еврорынка лежат в будущем, а оплачивать этот процесс придется "старым" членам сообщества уже сейчас, что не вдохновляет их население.
Евросоюз 25-ти надолго станет "классовым обществом" богатых и бедных. С большим разрывом между старыми и новыми членами в уровне интеграции, развития и жизни, в доходах и социальных условиях. По крайней мере на первых порах в нем не будет равенства в получении финансового вспомоществования (например, в объемах дотаций на сельское хозяйство).
Тем более не может быть речи о политическом равноправии между большими и малыми странами. Эта проблема уже временами обострялась в ЕС. Теперь число "малых" возрастет, а следовательно, и периодичность соответствующих споров. Ясно, что крупные государства постараются сохранить свои преимущества. В Париже и Берлине поговаривают о своем "европейском ядре", вокруг которого в зависимости от степени интеграции образуются другие группы государств. Не исключено, что идея "разноуровневости" найдет отражение в проекте европейской Конституции, вырабатываемой сейчас на Конвенте ЕС в Брюсселе.
Иными словами, после Копенгагена все только начинается. Разумеется, основные параметры расширения просчитаны. Богатый опыт интеграции, накопленный сообществом, внушает определенную уверенность в том, что прогресс ЕС сможет быть продолжен. Но на сей раз Евросоюз объективно стоит перед куда более высоким порогом. При предшествовавших четырех расширениях, когда число новичков не превышало враз трех стран, главное сводилось к их экономической интеграции. Сейчас в дополнение к этой задаче союзом определены амбициозные задачи в области единой внешней политики, обеспечения безопасности, борьбы с терроризмом, создания собственных вооруженных сил. Это затрагивает проблемы суверенитета, весьма непростые для "старых" членов, а тем паче для новичков, большинство которых, обретя независимость, бдительно стоят на страже своей государственности. И пока неясно, как расширение отразится на ходе политической интеграции ЕС.
Принятие десяти стран происходит в соответствии с декларированным принципом ЕС относительно открытости сообщества для всех стран, отвечающих его законам и критериям. Но оно же невольно поднимает вопрос о том, что дальше, есть ли пределы расширения. Известно, что на очереди еще в текущем десятилетии Турция, Румыния, Болгария, некоторые государства бывшей Югославии. Франция уже говорит "стоп". Но, как пишет немецкая газета "Франкфуртер рундшау", "тем самым в Париже звонит колокол по открытости ЕС, поскольку ни Украина, ни Белоруссия, ни Россия, которые являются, несомненно, куда более европейскими странами, чем Турция, не значатся в списке стран, имеющих право на доступ в сообщество".
Думается, что у Москвы нет нужды горевать по этому поводу. Даже имей приглашение, России с ее масштабами, экономикой, ролью в мире не стоило бы "растворяться" в ЕС. Другое дело, что ей небезразлично его расширение уже хотя бы из-за известной проблемы Калининграда. Очевидно, придется менять и правила торговли со странами-новичками.
Хорошо известно, что Европу весьма прельщают наши энергетические "изюминки". Она готова пользоваться богатствами российских недр, строить для этого новые трубопроводы из Сибири. Но до сих пор незаметно со стороны европейцев особого энтузиазма в вопросах сотрудничества в высокотехнологических областях. Свидетельством тому стал, в частности, сорванный в пользу евроиндустрии проект производства совместного российско-украинско-европейского военно-транспортного самолета нового поколения.
В свое время Шарль де Голль определял Европу от Атлантики до Урала. Потом появились понятия общеевропейского дома, общеевропейского культурного и экономического пространств. Сейчас ЕС прокладывает свой новый абрис. Реально это ничего не меняет в том факте, что Россия, да и другие не включенные в "список достойных" государства континента были, есть и будут частью Европы. Более того, Евросоюз не может обойтись без нас, как и мы без него. Но вольно или невольно провозглашение "единой Европы" прокладывает политически и психологически те самые новые разделительные линии, которых, как заявлено в Копенгагене, так хотели бы избежать.
