Анна Закатнова Практически все представители правоохранительной и судебной систем выступают за проведение реформы. Однако единой позиции по способам решения этой проблемы не было и нет, что и подтвердило прошедшее в середине недели выступление депутата Госдумы Елены Мизулиной. Вчера ей от лица Генпрокуратуры попытался ответить советник генпрокурора Владимир Колесников. Его пресс-конференция наглядно показала, насколько непримиримы позиции реформаторов по отношению друг к другу.
Еще с момента утверждения Верховным Советом первой концепции реформы 1991 г., разработанной под руководством Сергея Шахрая, между различными правовыми институтами идет упорная "подковерная" борьба. Условно можно выделить по крайней мере четыре группы: суды, законодатели (наиболее активна нижняя палата парламента), силовые ведомства (ФСБ, МВД, Генпрокуратура) и так называемые колеблющиеся реформаторы, чьи реальные лоббистские возможности невелики (Минюст, адвокатура, нотариат, Счетная палата), и они периодически примыкают к трем первым участникам процесса. До сих пор судебно-правовая реформа была в основном судебной.
Сотрудничество судов и законодателей было достаточно продуктивным, поскольку думцы, явно ориентируясь на англо-американскую систему судопроизводства, предоставляли в своих вариантах законопроектов значительные преимущества именно судам. Хотя, как напомнил вчера Колесников, в России появились предтечи правоохранительных органов - "разбойные приказы" - уже тогда, когда "в Америке еще были бизоны и индейцы". Советник генпрокурора также настаивает, что именно благодаря специфике российской правоохранительной системы в России раскрывают 8,5 убийства и 5 краж из 10 (в США - 6,7 убийства и 2 кражи из 10).
Эти преимущества (суд дает разрешение на прослушивание телефона, а по проекту нового УПК и санкцию на арест) суды получали в основном за счет Следственного комитета при МВД и Генпрокуратуры. Хотя сбор доказательств является прерогативой органов предварительного следствия и дознания. Колесников считает, что разрабатываемые сейчас нормативные акты фактически приведут к концентрации в руках судов и агентурно-оперативной работы, и предварительного дознания, и ареста, и обвинения, и осуждения. В этом случае, по мнению советника Устинова, суды получают привилегии, которые никак не согласуются с заявленной в концепции судебно-правовой реформы ролью судьи в процессе. Представитель Генпрокуратуры отказывается понимать, как при подобных полномочиях судья, по мнению Елены Мизулиной, может стать "над процессом" и останется арбитром, сконцентрированным на поиске истины.
Оспаривает советник Устинова и правопреемственность концепции реформы: безосновательны, по его мнению, ссылки на эффективность суда присяжных, который в дореволюционной России существовал только в Москве и Санкт-Петербурге (сейчас суд присяжных есть в шести регионах). А решение проблем судебно-правовой реформы Владимир Колесников предлагает начать с обеспечения ресурсами, а не с усложнения структуры судов.
Вообще советник Генпрокурора полагает, что легитимность концепции судебно-правовой реформы 1991 г., на основе которой сейчас разрабатываются все эти нормативные акты, может быть поставлена под сомнение, поскольку она "гласно не обсуждалась". Представители МВД, Генпрокуратуры и ФСБ не принимали участие в ее подготовке. Однако, по словам Колесникова, именно она "вошла составной частью в Конституцию 1993 года".
В то же время руководитель рабочей группы по подготовке нового варианта концепции Дмитрий Козак утверждает, что старый вариант послужил просто основой и президенту будет представлен совершенно новый документ. И, хотя в созданную в декабре прошлого года по поручению Путина рабочую группу по проблемам совершенствования судебно-правовой реформы вошли представители прокуратуры, Владимир Колесников предлагает еще раз изучить и, возможно, пересмотреть всю концепцию и ее принципы, а для этого создать парламентскую комиссию с участием представителей Совбеза. Хотя на деле это предложение может привести и к пересмотру конституционных принципов существования "третьей власти".
Конечно, взгляды Колесникова чересчур радикальны даже для такого консервативного ведомства, как Генпрокуратура. Многие прокуроры, в том числе заместитель генпрокурора Сабир Кехлеров, принимают самое активное участие в деятельности рабочей группы Козака и подготовке концепции. Однако высказывания советника Устинова показывают, что и прокуратура относится более чем настороженно даже к самой идее реформы.
