Цель - политика развития

CТАТЬЯ Валентины Федотовой "Россия в глобальном и внутреннем мире" посвящена важнейшей для нас теме - самоопределению нашей страны, самоопределению, которое происходит, как тому и следует быть, в муках, разве что несколько затянувшихся. При этом автор больше ставит вопросы, чем отвечает на них, и стимулирует не столько спор, сколько встречные размышления, которыми мне и хотелось бы поделиться.

"В отличие от классической методологии, которая ориентирует на выбор единственной истинной точки зрения, - пишет В.Федотова, - с позиции сегодняшнего подхода зерна истины имеет каждая сторона". Не знаю, какой из бытующих подходов она называет сегодняшним, но, соглашаясь с нею интенционально, я бы сказал больше. Сегодня представители каждой позиции имеют право на свой подход и свою "истину", или, говоря словами известного теоретика менеджмента Питера Вейлла, нам приходится отказаться "от идеи внешнего эталона истины, по которому мы равняем наши структуры и представления... В практическом плане мы имеем всего лишь взаимные перспективы, и у нас нет внешнего стандарта истины, лишь множественность мнений, из которых мы можем выбирать". Я не претендую на большее, чем представлять одно из них, и с В.Федотовой мы расходимся, кажется, лишь в деталях. Но и небольшие различия в основаниях могут приводить к заметным расхождениям в выводах.

С моей точки зрения, если глобализация и "вытеснила" модернизационные теории, то произошло это не непосредственно, а через посредство актуализировавшихся в глобальном мире представлений о развитии. Сами по себе глобализация и модернизация принадлежат к разным рядам понятий. Глобализация противопоставляется регионализации (этой оппозиции мне очень не хватало при чтении статьи В.Федотовой), и обе эти тенденции одинаково важны для современного мира. Существенно также отметить, хотя бы на уровне коннотации, связь первой из них с цивилизацией, а второй - с культурой.

В отличие от этих сравнительно недавно отрефлектированных тенденций модернизация генетически восходит к ряду понятий, характеризующих искусственно-техническое обновление старого: реконструкции, реставрации, реформированию. В данном контексте она либо оказывается членом ряда, обсуждаемого В.Федотовой (колонизация, вестернизация и т.д.), либо может быть помещена в ряд таких обобщающих понятий, как функционирование общественных систем, их эволюция, прогресс, рост или развитие.

Различая модернизацию, требующую обязательного наличия образца современной организации общества, и развитие, вовсе такого образца не предполагающее, мы с соавторами из Института стратегических оценок в свое время пришли к тому же выводу о предпочтительности пути развития по сравнению с модернизацией, к которому В.Федотова приходит иначе - через посредство идеи глобализации. Хотя, по правде сказать, изобретать и нам ничего не надо было: понятие развития много лет прорабатывалось в Московском методологическом кружке (ММК), где, собственно, оно впервые приобрело более или менее определенное содержание. Речь шла, во-первых, о развитии мышления и деятельности как первоисточнике любого другого развития, будь то развитие ребенка или экономическое развитие страны. Во-вторых, развитие мыслилось только и исключительно как управляемый локальный процесс. "Естественное развитие" в этой трактовке исключалось, а "развитие человечества" - хотя бы за отсутствием субъекта такого развития - оказывалось не более чем метафорой. В-третьих, развитие представлялось как процесс обогащения арсенала наших методов и средств, увеличения числа степеней свободы, усложнения и диверсификации деятельности и соответственно "умножения" ее ресурсов.

Все это далеко не просто, и для понимания подобных материй введенное В.Федотовой опосредование (к идее развития через глобализацию) оказывается чрезвычайно полезным. В контексте глобализации у нас, кажется, и нет другого пути движения вперед, кроме развития. Оно же в силу локальности приводит к идее регионализации: круг замыкается. Сказанное может показаться чересчур абстрактным и академичным, но если мы хотим двигаться по пути развития, то работа с понятиями становится едва ли не важнейшей.

Валентина Федотова выделяет три важнейших составляющих ("системы") глобализации: экономико-информационную, финансово-правовую и информационно-технологическую. По существу, это не вызывает у меня возражений. Но, когда разговор постепенно переходит к понятию развития, а в качестве фона остаются все те же три составляющих, возникает ощущение дискомфорта. Действительно, три названные "системы" (в кавычках, поскольку о системном представлении речи нет) могут обеспечить развитие разве что в марксистском понимании, т.е. прежде всего как экономическое. Хотя это вполне созвучно названию министерства Германа Грефа, но никак не соотносится с развитием в обсуждаемом понимании.

Оставляя специальную проработку этой темы на будущее, я думаю, что выделение тех или иных составляющих вообще зависит от решаемой задачи. В данном случае я ограничился бы добавлением как минимум двух единиц: культурно-антропологической и политико-правовой, - полагая их в первую очередь ответственными за развитие общества. В самом деле, если речь идет о развитии мышления и деятельности, то по сопричастности к ним возможно развитие Человека как носителя этих важнейших функций. А вот сможет ли при этом происходить развитие общества и страны, зависит от господствующей культуры и организации политико-правовой сферы. В этом легко убедиться на примере СССР, где развитие деятельности некоторых локальных сообществ, как и их членов, несомненно происходило, что не мешало стране (по крайней мере в последние десятилетия - сказал бы я во избежание лишних споров) гнить, что называется, на корню.

Смешно говорить о министерстве развития: развитие без прилагательных связано не с учрежденческими, а с клубными формами организации. Но существование Министерства экономического развития вроде бы оправдано - надо же переводить развитие во что-то осязаемое, в превращенные формы, не в последнюю очередь и в формы национального богатства. Сказанное, кстати, важно и для понимания идеи развития вообще: последнее не всегда осознается таким образом, но всегда происходит (если происходит) по указанной схеме - от обогащения арсенала методов и средств мыслительной деятельности к экономическому и любому другому развитию "с прилагательными".

Все это отнюдь не ставит под сомнение основной практический вывод В.Федотовой об ответственности государства за развитие страны, но заставляет несколько иначе расставлять связанные с ним акценты. При этом пропадает и понятный в нашей стране, с ее историей и культурой, страх перед апелляцией к государству. А именно "сильное государство" приходится понимать не только и не столько как "физически", сколько как интеллектуально сильное. Это вовсе не означает, что в правительстве должны сидеть исключительно доктора наук, но предполагает способность государства задействовать в управлении страной основные интеллектуальные ресурсы общества.

Такая способность оказывается, между прочим, и главной отличительной особенностью правового демократического государства. Принятие решений без предварительного обсуждения с представителями заинтересованных позиций, подавление системной (т.е. остающейся в рамках права) оппозиции, ограничение свободы слова - первые признаки того, что мы имеем дело с чем-то иным. "Физически" сильное, т.е. военно-полицейское, государство в лучшем случае может обеспечить одноактный перевод наличных методов и средств в те или иные превращенные формы, но не может обеспечить собственно развитие, не может сделать его продолжающимся, или, как еще недавно модно было говорить, устойчивым.

Спрашивается, какие же социотехнические действия государства соответствуют задаче (а точнее, проблеме, ибо это всегда проблема) обеспечения развития? Это прежде всего создание и поддержание необходимых условий развития, к каковым относятся открытость общества по отношению к своему будущему и связанное с нею неуклонное соблюдение правовых норм. Это, далее, проведение особой политики развития, противостоящей, условно говоря, политике интересов. Последнее не следует понимать как отказ политического субъекта от своих интересов, что было бы равносильно отказу от политики как таковой. Я имею в виду осмысление и выход на первый план такого интереса, как собственное развитие, - при том, что прочие интересы могут сохраняться. Если сегодня подобное легче себе представить применительно к внутренней политике, то, судя по опыту Европейского союза, завтра это может стать и императивом внешней. Приоритетами такой политики, видимо, станут сферы проектирования, образования и науки, но особым образом переосмысленные и сорганизованные.

То, что российские власти, как, впрочем, скорее всего и другие, не готовы к такому повороту, достаточно очевидно. Не случайно же оказалась тихо-мирно забытой знаменитая концепция перехода России к устойчивому развитию, подписанная в свое время Борисом Ельциным. Не случайно пролежала несколько лет под сукном и превратилась тем временем в свою противоположность концепция реформы государственного строительства, разрабатывавшаяся еще в 1997 г. и по первоначальному замыслу имевшая прямое отношение к обсуждаемой теме. Не случайно судебно-правовая реформа, концепция которой не только была принята в 1992 г., но и успешно реализовывалась в первые годы после принятия, впоследствии сошла на нет.

Будучи соавтором первых двух разработок и принимая посильное участие в реализации третьей, в последние годы я усомнился даже в готовности нашей интеллектуальной элиты обсуждать подобные абстрактные материи. Поэтому появление статьи Валентины Федотовой кажется мне хорошим знаком. Вопрос в том, вызовет ли она достаточный резонанс.

Когда политики осознают развитие как ценность и произойдет ли такое вообще, сказать трудно. Пока что об этом можно говорить скорее применительно к интеллектуальной элите. Возможно, связка развития с глобализацией посодействует решению этой задачи, пока же нелишне заметить, что знаменитые общечеловеческие ценности, к числу коих, по-моему, относится развитие, только и появляются в процессе глобализации и только у тех народов и государств, которые в этот процесс как-то вовлечены. (На ценностный аспект глобализации до сих пор, кажется, не обращалось должного внимания.) А навязывать общечеловеческие ценности Саддаму Хусейну или талибам, как видно из опыта, - пустое дело. К тому же и у нас, и во всем мире хватает людей, видящих на месте глобализации мондиализм, атлантизм и т.п. Борьба с глобализацией - их право. Наше право - искать свое место в этом процессе.