Люди или писатели?

Известно, что государь-император Николай I очень не любил Лермонтова. Правда, читал. "Героя нашего времени" одолел за два дня, с вердиктом: "Это жалкое дарование указывает на извращенный ум автора". Лермонтов действительно отличался извращенным умом, проще говоря, был изрядной скотиной, однако на его даровании это нисколько не отразилось.

Представить В.В. Путина читающим "Эдичку" мне как-то совестно. Известно, что В.В. предпочитает Дрюона. А Лимонова держит в тюрьме за другое. Писателям у нас многое извиняется: можно подличать с женщинами, человека на дуэли застрелить, изменять жене или играть в рулетку - нельзя только читать вслух письмо Белинского к Гоголю. Но Лимонов уж лет десять как объявил себя "не писателем", обеспечив властям культурное алиби. Эх, Эдуард Вениаминович┘ Как же вы дошли до жизни такой?

Мне кажется, что я знаю, как. В определенные моменты истории быть писателем становится неприлично. Что такое литература? Это копилка опыта. Нравственного - для личности, исторического - для общества. Люди любят обсуждать чужие проблемы, однако трудно сослаться на "случай из жизни", предварительно его не описав. Для этого-то и нужна литература. Ее произведения - универсальные ссылки. Ее герои - всеобщие объекты для сплетен. Судить о персонаже не с позиций того, "как он устроен", а как о живом человеке, это весьма правильно, без этого литература теряет смысл.

Но если роль литературы - быть системой ссылок на обыденный опыт, то чем же она отличается от журналистики? Отличается самой малостью. Белинский писал, что предметом критики должны быть не тема или идея литературного произведения, а его пафос. Пафос - это способ существования идеи, это то волнение, которым одухотворяются совершаемые с ним действия. Часто мы с недоумением и стыдом вспоминаем свои былые романы, но разве таковы они были, когда назывались любовью?.. Стало быть, значение литературы состоит еще в том, чтобы предохранять данные опыта от энтропии. Вот, пожалуй, и все.

Однако сегодня о назначении литературы думать не принято. Считается, что пользы в ней быть не должно, а легкий вред допускается. Литературная критика превратилась в этакий "легалайз" - движение за легализацию легких наркотиков. Литературное занятие сделалось самоценным. Значимость произведения определяется его "качеством", соответствием уставу литературного монастыря. И ладно бы Касталия во дворе!.. Так ведь там другое. Люди задыхаются, гибнут. Исчезает страна, рассеивается народ. А литературные господа назойливо тычут "определяющим развитие актуальной литературы" писателем Геласимовым с его схоластическими опытами в области герменевтики жанра: эва, с чем возродимся!..

Геласимов, допустим, писатель хороший. Непонятно только: зачем? Ведь существование литературы ценности не имеет, ценность имеет только жизнь общества. Мне все равно, будут ли мои дети талантливы, если они больны - были бы живы! Если горит дом - не надо песен. Завтра граммофон не понадобится.

Французская писательница Джейн Веркор во времена оны сочинила предполиткорректный роман "Люди или животные" - об открытии племени обезьянок, биологически подозрительно близких к людям. Для решения научной задачи, сформулированной в заглавии романа, герой-антрополог совокупился с одной из таких обезьянок и убил новорожденного детеныша, вынудив общество разрешать проблему в судебном порядке.

Эксперименты Лимонова со словом и делом, эксперименты власти с самим Лимоновым напоминают мне эту коллизию. Поэт или гражданин? Тварь брехливая или право имеет?.. Два года - полет нормальный. Лимонов не писатель, а значит, должен сидеть в тюрьме. Чудесно. Я ему посочувствую, когда туда посадят Сорокина.