Юлия Виноградова
Для Михаила Барышникова произведения искусства стали настоящими друзьями.
Фото из каталога выставки
На обложке каталога выставки – Михаил Барышников застыл в отточенной, почти скульптурной позе в интерьере комнаты, сплошь, шпалерно завешанной работами. Эти листы в скромных рамках не просто украшение интерьера. Они его безмолвные, но верные друзья, те, что радуют изо дня в день дома и нередко сопровождают на гастролях. Буквально с каждым экспонатом выставки связаны воспоминания, история, реальные люди. Может быть, поэтому выставка в нью-йоркской ABA Gallery, крупнейшей американской галерее, занимающейся русским искусством, кажется не просто камерной, а личной, почти интимной. Она так и называется Art I've lived with – «Искусство, с которым я живу».
Как рассказывает директор галереи Анатолий Беккерман, уговорить Барышникова приоткрыть этот кусочек спрятанной от посторонних глаз жизни было очень непросто. Когда-то эту идею заронила директор ГМИИ имени Пушкина Ирина Антонова, впервые увидев некоторые вещи Барышникова у него в офисе несколько лет назад. Зная целеустремленность неутомимого директора Пушкинского, можно надеяться, что выставка однажды доедет до Москвы. Но пока она на протяжении всего лишь двух недель радует Нью-Йорк, который Барышникова очень любит. Еще Сергей Довлатов вспоминал, как однажды, зайдя в хозяйственную лавку в Квинсе, обнаружил на стене не портрет президента или знаменитого спортсмена, а фотографию Миши (так его называют в Америке). Сегодня мало что изменилось – 64-летний Барышников возглавляет созданный им в 2005 году Baryshnikov Arts Center, снимается в кино, играет в театре и по-прежнему вызывает восхищение публики. Михаил Швыдкой, приехавший на открытие выставки, заметил «НГ», что сегодня в Америке мало русского искусства, ведь музейный обмен между нашими странами заморожен. А это значит, что важна любая возможность привлечь к русскому искусству внимание американцев. «Барышников – человек внутренней жизни, но наши добрые отношения сыграли свою роль, – рассказал Швыдкой. – Выставка получилась изящной, как изящно само его искусство».
Его искусство – конечно, балет, и это чувствуется не только в элегантной фигуре Барышникова, ловко скользившего на вернисаже от одних гостей к другим, но и в самих работах. Среди выставленной сотни произведений (всего, по информации Bloomberg, у Барышникова от 400 до 500 работ, хранящихся в Нью-Йорке, в его парижской квартире, в летнем доме в Коннектикуте), большинство связаны с театром. Джон Боулт, искусствовед и один из лучших специалистов по русскому искусству начала XХ века, написавший предисловие к каталогу, пояснил «НГ»: «Возьмем, скажем, эскизы Александра Бенуа. Они показывают, как работает художник, показывают его кухню, лабораторию, его креативные способности. Это во многом перекликается с жизнью самого Барышникова. Работы отражают его импульс, энергию, интерес именно к процессу, что важно и в живописи, и в балете».
Эскизов Бенуа на выставке несколько десятков: одни спектакли известны, другие – нет. Но выставка не претендует на исследование, ни в каталоге, ни в экспликациях не описана даже техника, в которой выполнена та или иная работа, редко встречаются датировки. Не то чтобы в данном случае это не важно – конечно, интересно было бы разобраться в истории тех или иных эскизов. Но экспозиция скорее преследует чисто эстетическую цель, а не научную, выставляя по большей части графику – искусство эстетское, понятное немногим.
Дополняют Бенуа театральные работы Бакста. Барышников с самого начала был увлечен Русскими сезонами, Дягилевым и тем золотым временем, который и по сей день считается расцветом русского балета. Он вспоминает: «Я со школы знал имена этих художников, видел репродукции их работ в книгах, но даже не думал, что когда-нибудь смогу их купить». Реальностью это стало впервые в 1975-м, через год после того, как Барышников оказался на Западе. В парижской галерее Proscenium он приобрел эскиз французского театрального художника Кристиана Берара к балету «Моцартиана» Джорджа Баланчина и ловкий карандашный шаржик на Сергея Дягилева работы Жана Кокто. С этого все и началось – без малого 40 лет он покупал в Лондоне, Париже, Берлине, Нью-Йорке понравившиеся работы. Когда-то русская театральная графика мало кого интересовала, листы, которые сегодня продаются за суммы с пятью нулями, стоили тогда пару тысяч, а то и вовсе сотни долларов.
Многие вещи Барышников получал в подарок. Так, хореограф Джером Роббинс, с которым Барышников сотрудничал, подарил рисунок Михаила Ларионова. Ролан Пети, который, восхищаясь русским артистом, говорил, что тот «так музыкален, что, когда танцует, музыку видишь», оставил в коллекции на память мрачноватый, но очень выразительный эскиз к «Кармен» Антони Клаве. О дружбе с Татьяной Либерман напоминает рисунок ее дяди Александра Яковлева. А Алики Костаки вручила Барышникову две абстрактные работы Анатолия Зверева из коллекции своего отца (в экспозиции они висят на отдельной стенке, посвященной шестидесятникам, там же работы Олега Целкова и Михаила Шемякина). Однажды сделал Барышникову подарок и неизвестный поклонник – пожилой джентльмен подошел после спектакля и поинтересовался, знает ли танцовщик художницу Валентину Гросс, а на следующий день прислал рисунок с изображением Вацлава Нижинского.
Есть, пожалуй, и еще более личные вещи. Так, после участия в постановке The Molino room в Americaт Ballet Teater Барышникову был презентован один из эскизов художника Дэвида Салле, работавшего над сценографией этого спектакля, – три ботинка на полосатом фоне напоминают скорее работы поп-арта, чем театральный эскиз.
Хореограф Триша Браун, давняя соратница Барышникова, подарила собственный карандашный рисунок своих же по-балетному натруженных ног. А самый притягательный экспонат, пожалуй, – скромный лист с фигурками матросиков и подписью в уголке «Иосиф Бродский рисовал». Всем известно, что с поэтом Барышникова связывала многолетняя дружба. Бродский посвятил ему не одно стихотворение и называл его балет «чистой метафизикой тела».
Поэта и артиста объединяло многое, но помимо прочего вместе они фактически спасли от гибели (приложив и финансы, и свои прославленные имена) ресторан «Русский самовар», с которым связан целый пласт русской культуры в Нью-Йорке. От владельца ресторана Романа Каплана на выставке тоже есть послание. Он обогатил коллекцию театральным эскизом редкого на рынке художника Александра Хвостенко-Хвостова. Яркий авангардный костюм особенно понравился Джону Боулту, который впервые увидел коллекцию в период подготовки выставки и даже сделал для себя несколько открытий. Рассказывая «НГ» о своих впечатлениях, он отметил, например, «эскизы Судейкина в стиле ампир, бидермайер, которые открывают новую страничку в биографии этого до сих пор малоизученного художника».
Понравился эксперту и маленький рисунок Репина 1903 года, который Барышников купил совсем недавно в Хельсинки. Как известно, любой коллекционер не только приобретает произведения, но и расстается с ними. Барышников утверждает, что продавать коллекцию не собирается, но некоторые вещи дарит по особым случаям друзьям («Это более значимо, чем книга или побрякушка от Тиффани»). А всего год назад на торгах Sotheby's был продан петербургский вид Петра Верещагина из его собрания. Тогда вырученные без малого 750 тыс. долл. полностью пошли на нужды Baryshnikov Arts Center. А его руководитель отмечал, что, несмотря на сентиментальные воспоминания юности, которые вызывало это полотно, новое искусство гораздо важнее ностальгии. Впрочем, упомянул, что и остальные вещи со временем пойдут на поддержку центра. Но пока они по-прежнему в руках своего владельца, много лет заботливо выбиравшего их исходя из собственного вкуса и представлений о прекрасном. И у всех желающих есть шанс увидеть взгляд на жизнь большого артиста через призму творений больших художников.
