Юлия Виноградова
За последние восемь лет площадь раскопок составила больше 7 тысяч квадратных метров, толщина культурного слоя – до 7 метров.
Фото пресс-службы фонда "Вольное дело"
В Темрюкском районе Краснодарского края открылся научно-культурный центр «Фанагория», разместившийся на месте крупнейшего античного памятника в России – древнегреческого города Фанагория. Открытие центра готовилось давно: благотворительный фонд Олега Дерипаски «Вольное дело» поддержал масштабную программу по исследованию античного поселения еще в 2004 году, а в марте 2011-го было начало строительство специализированного центра. По данным фонда, в создание центра было вложено 98 млн. руб.
Фанагория – место для России уникальное. Город был основан в VI веке до н.э. и считался одним из крупнейших экономических и культурных центров Причерноморья. Планомерные научные раскопки ведутся здесь не одно десятилетие, но, по подсчетам археологов, раскрыто всего 1–2%. Тем не менее каждый год название этого города греческих переселенцев не сходит с новостных лент – ведь каждый год в Фанагории новые громкие открытия. Несмотря на теплый приморский климат (и романтизацию археологических раскопок), на самом деле работать в полевых условиях здесь не просто. Поэтому создание стационарного центра – большое подспорье дальнейшему развитию археологической зоны, которая в будущем при благоприятных обстоятельствах может превратиться в первый в России музей, созданный прямо на месте раскопок. Что, в свою очередь, не только добавит веса в копилку науки, но и привлечет в регион дополнительное число туристов.
Как сказал на открытии директор Института археологии РАН Николай Макаров, уникальность происходящего определили три обстоятельства: качество самого памятника, коллектив высококвалифицированных специалистов по античности и фонд «Вольное дело», который откликнулся на запросы ученых, – в области российской археологии это первый подобный пример частно-государственного партнерства. Новое здание, построенное на приморском холме в узнаваемом средиземноморском стиле, кажется небольшим. Между тем в нем есть все необходимое: и жилые комнаты, и большой конференц-зал-библиотека, и хранилище, и реставрационные мастерские.
И задача нового центра не только в том, чтобы облегчить жизнь приезжим археологам, – программа предполагает формирование базы специалистов на месте. Для этого с прошлого года также при поддержке фонда в Кубанском государственном университете введена специальность «археология». Как рассказал ректор университета Михаил Астапов, до этого археологами становилась часть выпускников исторического факультета (каждый год в работе экспедиции принимают участие более 200 студентов), для создания отдельной специальности не хватало кадрового потенциала и научной базы, при том что в регионе есть прекрасная база практики. Сейчас в экспериментальной группе учатся 12 человек. «Из 30 тысяч наших студентов мы уделяем этой группе особое внимание и хотим подготовить археологов на самом высоком уровне, чтобы потом они могли интегрироваться в мировую систему», – пояснил «НГ» Астапов.
***
О том, как проходят работы на памятнике и музейном будущем «Фанагории», «НГ» рассказал руководитель Фанагорийской экспедиции Института археологии РАН, доктор исторических наук Владимир КУЗНЕЦОВ.
– Владимир, расскажите немного об истории раскопок в Фанагории.
– Первые раскопки в Фанагории – раскопки в двух кавычках – начались еще в конце XVIII века, когда Россия выгнала турок и присоединила себе Таманский полуостров. Археология как наука в России стала зарождаться лишь в первой половине XIX века. Но тогда не было профессиональных археологов, не было методики раскопок, поэтому копали безобразно, варварски, это было фактически уничтожение памятников. Интересовали археологов прежде всего курганы, потому что там было золото, украшения. Археологи приезжали в основном из Керчи и одномоментно раскапывали по 30–40 курганов, но не полностью, не по методике, которая принята сейчас, а варварски сверху или сбоку пробивали яму к центральному погребению, грабили его и оставляли. Это продолжалось на протяжении всего XIX века. Самое главное, они не оставляли никакой серьезной документации, что нашли, как нашли. Были какие-то рисунки, но не более того. И только с 1936 года начинаются уже научные раскопки.
 В новом здании разместились и жилые комнаты, и мастерские, и хранилище, и библиотека. |
– Кто их тогда вел?
– Начинал ГМИИ им. Пушкина, потом присоединился Институт истории материальной культуры, который сейчас является Институтом археологии РАН. Проблема тех раскопок была в том, что не хватало денег и специалистов. Жили и работали в катастрофических, тяжелейших условиях, как писала одна исследовательница – это был подвиг. В 1930-е годы на раскопках работали зэки, которых пригоняли из лагеря. Вся страна была концлагерем, и археология не была исключением. После войны работали пленные немцы. Характерная черта этих раскопок – все они очень небольшие по объему. В то время большие раскопки были только там, где были деньги, – на больших стройках. Вот строилась какая-нибудь ГЭС, водохранилище должно было затопить большое пространство, там начинались масштабные раскопки. В Фанагории раскоп в 100–200 квадратных метров – это была норма, а очень большим раскопом был раскоп в 600 квадратных метров.
– А что сейчас на фанагорийских раскопках?
– Сейчас наш раскоп 2,5 тысячи квадратных метров. Это другой уровень, совершенно другой подход. В нашей экспедиции мы пытаемся все сделать на европейском уровне. Прежде всего должны быть соответствующая экипировка экспедиции, необходимое оборудование, качественный состав специалистов и их разнообразие. Не просто археологи и историки. В составе экспедиции работают антрополог, палеозоолог, нумизмат, почвовед, микробиолог, реставратор. Это позволяет более полноценно использовать очень богатую информацию, происходящую из раскопок. Раньше археолог доставал только артефакты, в которых он сам разбирался, а сейчас если, например, достается земля, то в ней есть остатки семян, растений, которые можно проанализировать, понять, какая была растительность, какой был климат. Раньше это было недоступно.
 Владимир Кузнецов (слева), Олег Дерипаска и Александр Ткачев (второй и первый справа) на торжественном открытии центра. Фото пресс-службы фонда «Вольное дело» |
Или антропологи изучают кости людей, которые умерли сотни или тысячи лет назад. Это позволяет понять, сколько они жили, что они ели, какими болезнями болели, от чего умирали. Все это дает комплексное восстановление, реконструкцию того, что называется палеоэкологией – всего антуража древней жизни, не только материальной культуры. Комплексный подход позволяет более глубоко восстанавливать историю региона.
– В какие музеи попадали вещи из Фанагории?
– В XIX веке все лучшее попадало в Эрмитаж, после установления советской власти основные вещи стали передаваться в Москву. Так что провинциальные музеи хирели, вообще не развивались. Например, Темрюкский район набит античными памятниками, а в Темрюке музей – страшно смотреть, это не музей, это издевательство над здравым смыслом. Но сейчас у нас принята справедливая политика, которая во многих странах существует: все вещи должны оставаться на месте, за исключением уникальных, редких, абсолютно неординарных. Пока мы сдаем вещи в Таманский музей, но решили поставить себе амбициозную задачу построить один из крупнейших археологических музеев на месте Фанагории. И тогда уж точно все будет оставаться на месте, тем более если музей будет федерального значения и в нем будет все необходимое для хранения, в том числе сигнализация. Потому что турист, посетитель, который приезжает, видит раскопки, идет в музей, и этот комплекс позволит человеку более точно и объективно представить полную картину жизни античного города.
– Судя по масштабам работ, Фанагория в свое время была очень большим городом.
– Ну смотрите, знаменитый французский Марсель, античная Массалия, считается одним из крупнейших центров античного Западного Средиземноморья, а его площадь 60 гектаров, такая же, как и Фанагории. Конечно, мы не чета ни Риму, ни Афинам, но в Боспорском царстве больше был только город Пантикапей, который находится на территории современной Керчи.
– Неудивительно, что в таком городе столько находок. Расскажите про самые ценные находки последнего времени.
– У нас таких находок огромное количество. За последний сезон из такого, что бьет по глазам, – находка в затопленной части города корабля. Это уникальное событие в масштабах всей страны. Мы нашли на морском дне засыпанное песком судно длиной около 15 метров, верхняя часть судна сгорела, перед тем как затонуть. Что это за судно, пока трудно сказать, мы его только расчистили, зафиксировали, сейчас создаем его трехмерную модель, но теперь наша задача состоит в том, чтобы законсервировать дерево, разобрать судно, поднять на поверхность и уже потом собирать и экспонировать в музее. Это очень трудная научная и техническая задача, и она требует огромного количества денег. Но если это будет сделано, то это будет находка выдающаяся.
– Фанагорию нередко называют русской Атлантидой – часть города находится под водой. Как там ведутся раскопки?
– Да, примерно треть города оказалась сейчас под водой. Для раскопок там используются специальные приборы, водолазы грунтососами откачивают землю со дна моря, расчищают остатки древнего города. Уже расчистили площадь больше тысячи квадратных метров. Находим там разнообразные вещи, остатки порта, более тысячи монет и многое другое.
– Вы периодически находите ценные клады монет...
– В последний раз нашли два клада: один около 8 тысяч, другой 3,7 тысячи монет. Очень важные, уникальные во многих отношениях по богатству и количеству, и монеты хорошие сами по себе, так называемого кладового состояния.
– Вашей работе очень вредили несанкционированные раскопки, как с этим дела сейчас обстоят?
– В 1990-е годы шел тотальный грабеж, времена были тяжелые, но и сейчас попытки есть, но ситуация коренным образом изменилась. Недавно поймали одну банду. Власть все это жестко взяла в свои руки, поэтому многократно стало лучше.
