Немного садомазо в холодной воде

Игорь Курукин, Елена Никулина. Повседневная жизнь тайной канцелярии.– М.: Молодая гвардия, 2008. – 640 с.

Современное значение слов «подлинная правда», «подноготная» достаточно мирное. Оно является критерием или оценкой истинности. Так же как и «подлинник», которое обозначает, согласно Большой советской энциклопедии, «образец для воспроизведения, оригинал какой-либо рукописи, документа или полный авторский текст литературного произведения в отличие от перевода». Но первоначально данные слова вызывали у мирного обывателя XVIII века, да и ранее, чувство страха. Соотносимое со словами «ЧК», «НКВД» или «КГБ». Дело в том, что подлинная правда выбивалась в прямом смысле этого слова батогами или палками – «длинниками» («линниками») на дыбе, а подноготная заключалась в вырезании мяса из-под ногтей с целью получения признательных показаний.

Книга современных московских историков Игоря Курукина и Елены Никулиной реконструирует историю недоброй памяти Тайной канцелярии розыскных дел от ее возникновения в 1718 году до упразднения лишь в 1801-м. Первоначально канцелярия мыслилась как временное учреждение по делу о бегстве за границу сына Петра I царевича Алексея. Однако возникла необходимость управления по расследованию политических дел. В принципе впервые законодательно прописанная в Соборном уложении царя Алексея Михайловича (1649) идея защиты трона уже тогда требовала соответствующего инструментария. Может быть, поэтому временная структура пережила не только своего основателя, но и чехарду временщиков, императрицу Екатерину Великую, ее сына-антагониста Павла I, и лишь Александр I положил конец существованию этого карательного органа.

Естественно, в разное время степень активности Тайной канцелярии была различной, как, впрочем, и степень «людожорства» (Александр Солженицын) советской госбезопасности. Игорь Курукин и Елена Никулина в этом плане убедительно доказывают, что, например, при императрице Елизавете Петровне смягчение карательной политики Тайной канцелярии было не столь радикальным, как это обычно рисуется в исторической литературе. Впрочем, оно действительно имело место. Как и мораторий на смертную казнь.

Символично, что, как многие главари советской контрразведки, в итоге оказывались в числе не палачей, а жертв собственного ведомства, так подобное чуть не случалось и с первым руководителем Тайной канцелярии. Правда, граф Петр Толстой избежал методов физического воздействия, но все равно кончил не слава богу. Скончался в ссылке.

Как оценивать подобный институт? Проще всего осудить. Особенно, если учитывать, что юридически его методы были отменены рядом европейских стран еще в Средние века, например, Magna Charta Libertatum 1215 года Иоанна Безземельного. Вспомним и Habeas corpus act 1679 года Карла II Стюарта. Но, во-первых, отмена произошла далеко не везде. А во-вторых, нарушение прав происходило и в странах, давно присоединившихся к международным конвенциям по соблюдению прав человека. И не только в Германии времен Гитлера. Войны Франции в Индокитае (1945–1954) и Алжире (1954–1962) сопровождались пытками военнопленных. Да, французское командование не считало вооруженные силы противника регулярными, а потому не распространяло на них соответствующие права. Но с точки зрения международного права это не отменяло гуманного отношения к боевикам.

Вот так. Или, как там писал в свое время поэт Владимир Вишневский: «Палач не знает роздыха,/ Но все же, черт возьми,/ Работа-то на воздухе,/ Работа-то с людьми!»

Такое вот садомазо в холодной воде. А для чего вода – сами догадайтесь.