Наш новый киберпанк

КНИГА эта наделала шума еще до выхода, а уж после выхода и вовсе вызвала оживленнейшую полемику в прессе - как в "бумажной", так и в Интернете. Собственно, все, что можно было сказать про Зайчика (http://orduss.by.ru), уже сказали, за исключением сущей ерунды: что это такое с литературной точки зрения.

В предисловии к книге утверждается, что в Китае в течение многих лет жил - а возможно, живет и сейчас - голландец Хольм ван Зайчик. В Китай он переселился в 1930-е годы, тогда же проникся идеями коммунизма и любовью к Советскому Союзу. В 40-е он был советским агентом в Японии, потом опять переселился в Китай, участвовал в революции, выращивал капусту вместе со своими пятью женами (зайчик все-таки)...

Действие основано на том, что в 1257 году сын и наследник хана Батыя Сартак не был убит, а стал побратимом князя Александра Невского. После чего они создали единое государство Ордо-Русь, или Ордусь, к которому впоследствии присоединился и Китай. В настоящее время это великая процветающая федерация, состоящая из 7 улусов и занимающая большую часть Евразии, с компьютерами, автомобилями, многоженством и многорелигиозностью. Собственно Ордусь - не менее принципиальное действующее лицо в повести, чем люди, эту самую Ордусь населяющие.

В повести много намеков на современность, иногда остроумных. Управляющий российским улусом, грузный, величественный князь Фотий обращается в телекамеры "Дорогие ордусяне!". Иногда, впрочем, намеки эти имеют оскорбительный характер, о чем дальше. Действие происходит в Петербурге, который становится китайско-православным городом: в нем, например, есть Лигоуский проспект, "названный┘ из уважения к знаменитому литератору и реформатору Сунской династии Ли Гоу". Впрочем, это не Петербург, а Александрия, стоящий на Неве западный форпост, названный в честь Александра Невского. На коне посреди города сидит князь-основатель. Недавно вся Ордусь отметила 200-летие со дня рождения великого поэта Пу Су-Цзина. И так далее.

Сюжет первой повести цикла: из ризницы Александрийской патриархии украден драгоценный крест. Ищут его два человека. Первый - суперсыщик Багатур Лобо, одинокий волк (см. о волке Лобо у Сетон-Томпсона), весь - энергия и грустное мужское обаяние. Второй - рефлектирующий интеллектуал Богдан Рухович Оуянцев-Сю. Ну, и находят, естественно.

Теперь о том, как написано.

Текст вполне добротный и профессиональный, сюжет увлекательный, но слабо проработаны характеры некоторых персонажей, важных для детектива. В "Деле жадного варвара" похитителем оказывается человек, от которого этого не ждешь, но он такой же почти-безликий, как другие. И какая разница, он или не он? Ну, пускай он┘

Стилистика и построение сюжета у голландца ван Зайчика обнаруживают удивительную зависимость от братьев Стругацких.

Одна из главных проблем цикла Стругацких о Максиме Каммерере - почему и как возможна подлинная трагедия в комфортном и доброжелательном обществе (роман "Жук в муравейнике")? Что связано с более глубинной проблемой - неустранимым трагизмом человеческого существования на границе "своего" и абсолютно чуждого. У Зайчика есть доброжелательное общество, но при всей его колоритности и разноцветности - трагизма в нем нет. Это понятно: для идеологии романа важны идеи китайско-конфуцианского равновесия интересов. На предъявленном материале, однако, это равновесие выглядит неубедительно. Дело не в нереальности - на нереальности-то великая литература построена! - а в психологической недостоверности. Там, где у Стругацких неортодоксальный коммунизм XXII века, там у ван Зайчика - утопическая технократическая Ордусь, которая все изобретения берет с Запада, но проверяет их на нравственное соответствие ордусскому духу. От Стругацких идут характерно разноязыкие сочетания имен и фамилий типа Богдан Рухович Оуянцев-Сю или Мокий Нилович Рабинович: у Стругацких это объяснялось смешением наций при коммунизме, у ван Зайчика - аналогичным смешением в Ордуси. У Стругацких открытость/закрытость земной цивилизации - проблема, и они изобретают сначала Комиссию по Контактам, потом Комитет по Контролю. Для ван Зайчика никакой особой проблемы нет, поскольку его общество защищается не от Абсолютно Чуждого, а всего-навсего от иностранцев. Западное (и японское) влияние нужно просто дозировать - cпециальным людям. Это проблема не экзистенциальная, а техническая.

Три источника и три составные части Зайчика - это 1) роман Василия Аксенова "Остров Крым", 2) упомянутые Стругацкие и 3) цикл детективных романов Роберта ван Гулика, на который в послесловии ссылаются переводчики. Роберт ван Гулик, как показали разыскания Дитера ван Зайчика, сына писателя (в настоящее время живет на Тайване), приходился ван Зайчику дальним родственником, так что тут все более или менее понятно: римейк - дело хорошее, а тут еще и семейное. У Аксенова Зайчик научился сочетанию утопии и "виртуальной истории" на российском материале плюс антураж ультрасовременности, плюс политическая электризованность атмосферы, плюс проблематика российской целостности и расколотости.

Повесть ван Зайчика уже сравнивали - первый раз непосредственно в редакционном предисловии - с романом Павла Крусанова "Укус ангела". В самом деле есть переклички: например, мотивы военной экспансии России, или постмодернистская интерпретация Петербурга, плюс намеки на конкретных питерских людей┘ Но все-таки роман Крусанова основан на других принципах. И поэтому, например, в нем нет шуток над конкретными другими народами. У ван Зайчика они, к сожалению, есть, и на уровне дурного КВНа. Поэтому текст Крусанова можно с оговорками трактовать как роман-предупреждение (хотя бы и полусознательное), а повесть ван Зайчика - исключительно как виртуально-боевиковую вариацию на тему "если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет┘"

Есть в этой повести какое-то неизбывное шестидесятничество плюс один недостаток, шестидесятничеству противоположный: восприятие ордусского общества как самодостаточного и лучшего. Шестидесятники, наоборот, привили новейшей российской культуре романтическую открытость разным культурам и историческим эпохам.

Герои повести постоянно выходят в Интернет и получают оттуда всю необходимую информацию, а Багатур в Интернете вообще встречает далекую и недоступную любовь. И демонического Хаммера они находят тоже через Интернет. Но элементы киберпанка тонут в формате постсоветской фантастики. Получился постсоветский полукиберпанк, если угодно.

Добротно написанный, но ксенофобский.