Лев Пирогов Борис Минаев. Гений дзюдо. - М.: Время, 2005, - 336 с.
Большой писатель начинается с малых дел: отчет о надоях, репортаж о футбольном матче, мемуары для очередного властителя "Как я страдал и достиг святости" (тираж - 100 миллионов экз.) и так далее. Потом большой писатель либо оседает в уютном поместьице, как Аксаков, либо не оседает, но все равно, как Аксаков, обращается душой к заповедному краю детства. Через мысли о детстве большой писатель приходит к надличным ценностям рода, нации, страны и истории. Превращается в Льва Толстого. Или не превращается - потому что мир детства так уютен, так сладок... Тянет, позабыв о времени и судьбе, навсегда загоститься в нем.
Четыре года назад Борис Минаев выпустил книжку "Детство Левы" - для того времени выдающуюся. Обычный московский мальчик, живший на Пресне в конце шестидесятых годов, рассказывает о своем доме, своих родителях, о дворе, дворовых друзьях и дворовых играх. Рассказывает на редкость вменяемым скупым языком, но так, что сердце сжимается даже у тех, кто в конце шестидесятых вообще, и на Пресне в особенности, не жил. Представьте себе алхимическую смесь из Татьяны Толстой и Бориса Житкова. Любопытно, что книга сопровождалась "настоящими" фотографиями: вот портрет молодой мамы, а вот так выглядит тот самый двор без малого сорок лет спустя... Борису Минаеву удалось совместить фабулу, конфликт и сюжет, характерные для классической литературы (в нынешней-то не всегда такая роскошь бывает) с искренностью и "несделанностью" мемуаров. А ведь подглядывать за чужой взаправдашней жизнью часто бывает не в пример интереснее, чем "вживаться" в заведомую выдумку.
"Гений дзюдо" - это продолжение "Детства Левы". Пресненский мальчик подрос, подавился шашлыком, посмотрел душеподъемный японский фильм (который поделился с книгой своим названием), вылечился от заикания, повстречался со смертью и половым созреванием, а еще у него появился братик. Повествование об этих незамысловатых событиях, как и в первой книге, разбито на главы-рассказы. У каждой главы отдельная тема и отдельный сюжет - так легче справиться с "крупной формой". Тот же композиционный прием применил Олег Зайончковский в книге "Сергеев и городок". Полноценный традиционный роман не спешит возрождаться в серьезной современной литературе - однако нельзя сказать, что он не старается...
Книга читается легко, светло, на одном дыхании. Вот только посередине, на 161-й странице, ржавым гвоздем торчит: "Теперь в парке стоит деревянная часовня. В память о тех, кто случайно или по глупости погиб во время волнений в 93-м году". Ай, как жалко, ах, как нехорошо. За годы жизни в Москве я познакомился со многими выжившими участниками тогдашних "волнений". Нет, не "по глупости" встали они тогда под омоновские пули и танковые снаряды, и вовсе не "случайно" десятки тогдашних повстанцев были взяты в плен и расстреляны. Об этом ли не знать бывшему жителю революционной рабочей Пресни?
Примерно в те же самые дни, когда я читал книгу Бориса Минаева, в интернет-дневнике Дениса Яцутко (интервью с которым было опубликовано в прошлом номере "НГ-ЕL") появилась такая запись: "В центре Москвы, на Пресне, неожиданно набрел на место, которое шарахнуло меня, как молнией. Сначала мне показалось, что это свалка, но, подойдя ближе, я понял, что это мемориал - самодеятельный и самодельный памятник защитникам Верховного Совета в 1993 году, сложенный (построенный? сделанный?) из какого-то потрясающего хлама, эклектичный, покрытый местами грязью, ржавчиной и выцветшими и истончившимися бывшими красными ленточками... Увидеть такое в месте, мимо которого черт знает сколько времени ходил, буквально в двух шагах... Мемориал очень живой, его хочется разглядывать, всматриваться в него, думать о том, что именно и почему защищали люди, в память о которых его построили... сложили... развесили?.. Какой-то языческой дремучей мощью от этого веет. Пополам с психиатрической клиникой, правда, но многие границы в этом мире вообще зыбки".
И хотя Борис Минаев - автор уже двух очень хороших книг, а Денис Яцутко - пока только одной, сдается мне, что Денис скорее станет большим писателем при таком "понимании вопроса". Именьице только вот получить...
