Дом, который построил Пабло

После сентябрьского номера, целиком посвященного теме террора, "Иностранка" выпускает еще один почти тематический. Тема октября, насколько можно судить по центральным текстам журнала, - литература и жизнь народов с гипертрофированной самоидентификацией. Народов, по какой-то причине не включенных в евро-американский культурный дискурс. Может быть, я ошибаюсь, но баски, чилийцы и босняки вполне подходят под это определение.

Басков представляет Бернардо Ачага с рассказами из книги с загадочным названьем "Обабакоак", что переводится как "люди Обабы". Ачага - своего рода инкарнация Фолкнера, соответственно Обаба - его баскская Йокнапатофа, отдаленно напоминающая городок Бильбао, где жил писатель. Все друг с другом знакомы, у каждого свой взгляд на вещи и своя непростая история.

Представление Ачаги о его народе, мягко говоря, не совпадает с расхожим. Мы привыкли считать басков бородатыми угрюмыми горцами с длинными, в несколько строк, фамилиями и тягой к взрывному делу. Прямо скажем, кем-то вроде чеченцев.

У Ачаги же особой экзотики не наблюдается. Напрочь отсутствуют агрессия и бунтарство. Он описывает среднестатистических европейских провинциалов, очень одиноких и простодушных людей.

Сюжеты просты до смешного. Две девушки жалеют коней, которых везут на бойню. Девушки боятся выходить на улицу в темное время суток. Девушки гуляют с молодыми людьми и стесняются своих чувств. Вместо дерзости и фанатизма у жителей Обабы обнаруживаются такт и смирение: "В Обабе ходить в гости, то есть смотреть на чужой дом изнутри, почиталось неприличным, все равно что глазеть на человека, который раздевается догола".

Тоскливая жизнь. Для души остаются только церковь, мечты и фантазии. Рассказы о поющих рыбах и фантастических путешествиях.

Публикация "Дома на песке" Пабло Неруды, приуроченная к его столетнему юбилею, открыла лично мне этого автора заново. Ведь фактически Неруда - чилийский Пушкин. И любой его пафос, любую банальность надо воспринимать с поправкой на роль основоположника национальной литературы.

Сквозной сюжет цикла - строительство дома там, где его в принципе быть не может. Стихотворения в прозе соседствуют здесь со стихами как таковыми. Впрочем, если их записать в строчку, ничего не изменится. Это ведь не поэзия в европейском понимании слова. Скорее, смесь мантры с верлибром. Эссе с "Песней о Буревестнике". Звук, порожденный морским прибоем и обвалом в горном ущелье. "Если над Андами пролетает кондор и если парят над чилийским морем альбатросы, а зубатый кит, кашалот, погружается в наши воды, чтобы выжить, значит, мы - маленькая родина самых больших крыльев, самых длинных волос, которые безустанно шевелит Океан, значит, мы родина чего-то сумрачного, что пульсирует в его подводных погребах".

Самый пронзительный текст номера - документальная проза польского журналиста Войцеха Тохмана о Боснии и Герцеговине. Тохман работал в гуманитарном фонде, занимаясь поисками людей, пропавших во время войны 92-95-х годов. Он описывает последствия этнических чисток, которые проводили сербы в отношении мусульман-босняков. Попросту говоря, преступления сербов против мирного населения.

Для российского читателя это звучит дико и неприятно. Мы уже лет десять как оглушены разговорами о братьях-славянах, пропагандой православного единства и антимусульманскими лозунгами. Теперь к этому добавляется еще некая общенациональная идея, провозглашенная высшими чиновниками государства и сильно отдающая шовинизмом. Так что общество однозначно на стороне сербов, что бы они ни сделали.

Тем не менее надо выслушать обе стороны. Ведь в этнических войнах не бывает правых и виноватых. Есть только убийцы и жертвы.

В качестве эстетского гарнира к Ачаге, Неруде и Тохману "Иностранка" публикует рассказ "Дом на равнине" первоклассного американского новеллиста Эдгара Доктороу, несколько эссе Гессе о чтении и читателях, статью поэта Сергея Гандлевского, парадоксальным образом сравнивающего Набокова с авторами "Золотого теленка", а также материалы круглого стола о проблемах зарубежной поэзии. Вот, пожалуй, и все.