Лекарство 7,62

Сорокин - человек нехороший. Он всячески заслуживает того, чтобы сначала хорошенечко посидеть в тюрьме, где его будут пытать социально близкие общественной морали сокамерники, а потом быть расстрелянным. Однако речь не о нем. Речь о тех, кто пришел полюбоваться на казнь.

На протяжении пятнадцати лет Сорокин был источником квазиинтеллектуальных высказываний. Его опрыскивали дезодорантами из бартов с батаями и вздымали на такие теоретические высоты, с которых, казалось, невозможно спуститься иначе, как на ангельских крыльях. И вдруг - разговор пошел так, будто и не было ХХ века с его "Историями глаза", "Соблазнами", "Диспозитивами сексуальности" и вариациями на тему "Литература и зло". Или прав Владимир Бондаренко и либеральная мысль потерпела поражение?..

Я имею в виду истинных либералов, а не тех, кто вместо "здоровых индивидуальных ценностей" пропагандирует систему, эти ценности якобы гарантирующую. А в результате - насаждает в нашей стране культ серости и мещанства, потребительского "среднего класса".

Умняк (по сути - попытки заболтать, задурить, зашибить сапогом в неистовой философской пляске собственные стыдные комплексы) разом закончился. Одни не могут простить бывшему любимцу снизошедшей на него популярности, другие забились - от Путина подальше - под плинтус. Третьи, почесывая живот, рассуждают примерно так: "Он, конечно, заблудший, но все-таки человек. Давайте, что ли, пожалеем... Мы же в отличие от него цивилизованные люди┘" Вот этих-то и следует расстреливать сильнее всего.

* * *

Мне в руки попало "экспертное заключение" о книге рассказов Сорокина "Первый субботник", составленное сотрудниками журнала "Видео-Асс". Видимо, в интересах следствия о сапогах должен судить пирожник. Вот он и старается, жует голенище - не много ль сахара и муки?..

Начинается сей выдающийся документ с раздела "Методологические основы". Главной методологической основой у почтенных экспертов оказывается словосочетание "как известно" - как известно, сапоги надо жевать. "Признаками порнографического изображения следует считать┘ Усиление эротического воздействия на зрителя┘ Использование крупного плана и направленного освещения при показе обнаженных гениталий, а также прямых ракурсов съемки┘"

Даже к "формальным и содержательным признакам, характеризующим текст как порнографический", относится не что иное, как "отсутствие концепции фильма и художественных принципов его построения".

Поскольку к предмету экспертизы такие "методологические основы" неприменимы, сразу за преамбулой следует результирующий скрытую интеллектуальную работу экспертов "Вывод": порнография, четыре креста. Но даже и здесь читаем: "Рассказ "Санькина любовь" находится за гранью человеческого восприятия. Он не может быть отнесен даже к разряду порнографических текстов". Не позавидуешь обвинителю, который попробует воспользоваться столь заковыристой формулировкой. Среди подписантов - В.Ю. Борев, вроде бы не дворников сын┘

* * *

Очевидно, что причиной внезапного поглупления околосорокинской критики является желание "снизойти" - почувствовать себя здоровее и выше. Людям нравится, замирая от ужаса и восторга, сообщать друг другу о том, что кто-то из знакомых заболел раком. Не ради злорадства - упаси боже!.. Только ради того, чтобы пережить ценнейшую катарсисную эмоцию под названием "Пронесло, или Опять не со мной". Дрожь отвращения стремительно переходит в судорогу и отпускает, ощущение собственной уязвимости благополучно минует разум, разрешаясь облегчающей душу отрыжкой.

Чтобы испытать этот катарсис, древние греки ломились на представленья "Эдипа". Эдип же "не знал", а значит, "не виноват", а значит, можно ему посочувствовать. Но, сочувствуя, ты принимаешь на себя долю чужой ответственности, а значит, сам того не замечая, соучаствуешь в сладостном преступлении.

Эффект преступного соучастия - это один из двух или трех китов, на которых зиждется феномен искусства. Разумеется, Сорокин был чужд тех философских задач, которые ему навязывали интерпретаторы. Он был медиумом - ретранслятором и громоотводом, помогающим нам влачить бремя тела, с отвращением заглядывая в его бесстыдно вывернутые наизнанку потаенные закоулки. Сорокинские тексты помогали обнаружить в себе и убить урода.

Впрочем, это удавалось лишь тем, кто обладал достаточно высоким уровнем сознания: одни отторгали урода с помощью юмора, другие изматывали философской рефлексией. Для читателей "попроще" выпущенный из темницы подсознания комплекс становился неразрешимой проблемой - так что их претензии к писателю, в общем, понятны. Кто-то (не помню) сказал, что искусство - это философия после философии. Стало быть, Сорокин - это такой Фрейд после Фрейда.

* * *

Теперь по существу. Люди, которым следствие доверило "экспертизу" сорокинских текстов, идиоты, но проблема не в этом. Им ведь наверняка дали понять, какого именно заключения от них ждут. У нас пока не существует закона о порнографии, и вряд ли он будет принят до начала суда. А значит, мы имеем дело не с юридическим прецедентом, а с вульгарным "заказом". Почему его объектом стал именно писатель? Это тоже понятно. В отличие от управляемого телевидения, где порнография духа и тела цветет пышным цветом, литература все еще опасно непредсказуема.

Хотя для исправления этой недемократической ситуации сделано уже многое. С энтузиазмом, достойным того, чтобы разгребать навоз на конюшне, мнящие себя "мозгом нации" литбюрократики взахлеб сообщают со страниц своих анемичных изданий о том, что не укладывающиеся в их утлых черепах литературные события последнего года являются "пиаром" и "провокацией".

Они уже не способны рассуждать о литературе иначе, как об управляемом продюсерском проекте. Одних развратила причастность к раздаче литературных премий, другие отравились предвыборными объедками со столов чубайсов и кириенок. Мысль о том, что на литературном поприще можно утвердиться вне установленных ими иерархий, жжет нестерпимо, ненужным путается в трусах┘

Ну ничаво.

Как говорит один мой Знакомый, Мне лечение - Аз воздам.