Геополитическая эксгумация

Стивен Коэн. «Вопрос вопросов»: почему не стало Советского Союза? – М.: АИРО-XXI, СПб.: Дмитрий Буланин, 2007, 200 с.

Не будем интриговать читателя: американский советолог, профессор Нью-Йоркского университета Стивен Коэн утверждает, что СССР можно было сохранить. Он исходит из идеи реформируемости коммунистической системы. Якобы перед командами и Горбачева и Ельцина имелись политические и экономические альтернативы, которые делали возможным спасение СССР и его дальнейшую демократизацию. Однако была выбрана гибельная для Советского Союза альтернатива. Непопулярность Горбачева и харизматичность Ельцина (а именно их противостояние было, по мнению Коэна, наиболее губительным) сделали страну в прямом смысле разменной монетой. Поражение Горбачева становилось одновременно и поражением СССР. Ельцинская «неотступная погоня за властью оказывалась в конечном счете определяющей для его политической позиции». Партийная номенклатура, заинтересованная в дальнейшем обогащении, видела в распаде страны шанс стать собственниками, получить возможность приватизации госимущества. Поэтому часть бюрократического аппарата коммунистов открыто поддержала Ельцина, а часть заняла нейтральную позицию. Наконец, пишет Коэн, как и четыре сотни лет назад, драма проходила при пассивном отношении населения: «Народ безмолвствовал».

Коэн утверждает, что «один из наиболее идеологических мифов, окружающих кончину Советского Союза, гласит, что он был разрушен руками собственного народа. На самом деле никакой народной санкции или одобрения – в виде революции, референдума или общенациональных выборов – на распад Союза не было. Ни одного эмпирического свидетельства, подтверждающего такое предположение, просто не существует». Референдум 1991 года делал, по мнению Коэна, дальнейшее существование страны легитимным, однако такая «уникальная черта правления Горбачева», как глубокая неприязнь к использованию силы, лишила защитников СССР еще одного шанса.

Коэн стремится обосновать свои идеи, для этого он проделал солидную работу. Примерно треть книги составляют ссылки и примечания. Однако это не делает его концепцию менее уязвимой. Во-первых, утверждение о реформируемости коммунистического режима более чем спорно. В свое время еще генерал Александр Кутепов остроумно заметил, что коммунизм может гнить, но не может реформироваться. СССР стал финансовым банкротом еще до войны. Не будем касаться истерических требований займа Чичериным на Генуэзской конференции. Спишем их на разруху. Но и пакт Сталина–Гитлера предусматривал финансовый заем, о чем официально уведомляли центральные газеты. Так что, похоже, Николай Бухарин, автором биографии которого является Коэн, был прав, выступая против экономической стратегии Сталина. Форсированные коллективизация и индустриализация не сделали Союз экономически самодостаточным. В дальнейшем финансовая подпитка и экспорт сырья выступали в виде некоего «аппарата искусственного дыхания» для этой страны. В период перестройки экономика СССР характеризовалась увеличением дефицита бюджета и ростом внутреннего долга. Так, например, в 1989 году эти цифры составили 92 и 400 млрд. руб. соответственно. Естественно, решение внутренних проблем упиралось в дальнейшие внешние заимствования. Представляется, что многие аспекты перестройки были продиктованы внешними условиями кредитования.

Во-вторых, Коэн считает, что «потенциальная реформируемость» СССР обусловлена ее «двойственностью». «С формальной точки зрения в ней присутствовали все или почти все институты представительской демократии: Конституция, предусматривавшая гражданские свободы, законодательные органы, выборы, органы правосудия, федерация. Но внутри каждого из этих компонентов или наряду с ними присутствовали противовесы, сводившие на нет их демократическое содержание. Наиболее важными из них были политическая монополия Коммунистической партии, безальтернативное голосование, цензура и полицейские репрессии». Коэн не учитывает, что формально присутствующие в жизни советских граждан права и свободы довольно лицемерно декларировались и не имели рычагов к осуществлению.

Да и решения референдума о сохранении СССР не были столь однозначными, как утверждает Коэн. Например, все республики Балтии, большинство граждан Москвы и Питера выступили против существования Советского Союза.

Так что геополитический анализ смерти СССР, предложенный Коэном, не является окончательным диагнозом. Подождем с выводами, был ли пациент в 1991 году скорее жив, чем мертв. И имела ли место эвтаназия или естественная смерть.