Апология Гомера

Хейден Уайт. Метаистория: Историческое воображение в Европе XIX века. Перевод с английского под редакцией Е.Г. Трубиной и В.В. Харитонова. - Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2002, 528 с.

ЭТУ КНИГУ ждали с нетерпением. Почти два года бродили слухи, мол, перевод уже готов, но его издание почему-то задерживается. И вот наконец оно появилось. Красное, с декоративной псевдоантичной расчлененкой на передней стороне переплета и лукаво улыбающимся Уайтом на задней. Было опасение, что амбициозная и отличающаяся не слишком вразумительными переводами екатеринбургская Studia Humanitatis предоставит текст, который будет под стать его внешнему оформлению. Но в целом перевод удался. Читать книгу можно, вопрос только, будут ли ее читать. Два года назад в Санкт-Петербурге вышел первый том когда-то нашумевшей книги Поля Рикера "Время и рассказ", которая была написана под непосредственным влиянием уайтовской "Метаистории". Со стороны нашей интеллектуальной общественности не последовало ни ответа ни привета. Время, когда эти работы живо обсуждались на Западе, кажется, уже ушло. У нас же оно вообще не наступало. Но, видимо, в надежде на лучшее мы продолжаем пополнять коллекцию классических текстов по теории исторического повествования: Рикер, Данто и вот теперь - Уайт┘

Хейдена Уайта принято считать постмодернистским мыслителем. С его именем по праву связывают начало "лингвистического поворота" в историографии. Действительно, никто до него так убедительно не смог доказать историкам, что они поэты в глубине души, которые говорят и пишут прозой. И все же посвященная вопросам концептуализации событий прошлого в историческом сочинении "Метаистория" продолжает находиться в русле модернистской проблематики. Радикальное же отличие Уайта от всех, кто когда-либо занимался этой темой, состоит в том, что операции, с помощью которых историк преобразует эти события сначала в последовательную серию хроники, а затем - в законченное повествование, он рассматривает как операции по преимуществу неосознанно поэтического, а не когнитивного свойства.

Процесс сборки истории из сухого фактического материала описывается Уайтом в виде создания нескольких уровней исторического объяснения. Первый - это объяснение посредством "построения сюжета", на котором историк из четырех типов сюжета художественного произведения (романа, трагедии, комедии и сатиры) выбирает для себя наиболее подходящий. На втором уровне идет поиск "формального доказательства" (с опорой на так называемые мировые гипотезы: Формизм, Органицизм, Механицизм и Контекстуализм). Третий уровень - это объяснение посредством "идеологического подтекста", где историк заявляет свою приверженность одному из четырех основных типов идеологии (Анархизму, Консерватизму, Радикализму и Либерализму). Помимо этих трех существует еще один - глубинный уровень исторического сознания. На нем с помощью четырех основных фигур речи (Метафоры, Метонимии, Синекдохи и Иронии) создается языковой протокол, предопределяющий выбор перечисленных выше моделей объяснения.

Таким образом, историк никогда не имеет дела с событиями прошлого в чистом виде. Он открывает в истории "факты", которые уже с самого начала представляют собой языковые конструкции. Поэтому его подлинная задача состоит в наделении их всем тем набором смыслов, который позволяет ему собственное литературное мастерство.

В чем же заключается оригинальность Уайта? На мой взгляд, вовсе не в том, что он придумал эти четыре уровня концептуализации исторического материала. Здесь он выступает только как талантливый систематик, который, создавая модели объяснения, использует типологии, разработанные до него другими учеными (Фраем, Манхеймом, Вико). По-настоящему оригинальным Уайт становится тогда, когда, изучая историческое воображение XIX века, он стирает границу, разделяющую историков и философов истории. Все они, как оказывается, занимаются одним и тем же - беллетризацией прошлого. Получается, что повествования, которые создали Мишле, Ранке, Токвиль и Буркхардт, отличаются от повествований Гегеля, Маркса, Ницше и Кроче лишь по выражению, а не по содержанию: "То, что только подразумевается у историков, в работах великих философов истории выносится на поверхность и систематически обосновывается".

При всей своей показной стройности "Метаистория" содержит множество скрытых и нерешенных проблем. Мы можем спорить и не соглашаться с Уайтом. Но представить себе современную историческую мысль без Уайта теперь так же сложно, как представить современную философию без Делеза или Фуко.