Константин Косачев
Есть площадка для диалога, есть круглый стол. А сидящие за ним европейцы повязаны, с российской точки зрения, круговой порукой. Фото с сайта www.russianmission.eu
Совсем недавно 28 министров иностранных дел Евросоюза провели рабочую сессию по отношениям с Россией, по итогам которой представили свои пять принципов отношений с нашей страной.
К тому, что говорится и формулируется на таком уровне, не следует относиться как к рутинному событию. Тем более что в данном случае речь идет не о каких-то тактических задачах на ближайшее время, а о стратегическом подходе. Соответственно следует исходить из того, что это – ключевые принципы, которыми Евросоюз будет руководствоваться в отношениях с нашей страной, и, надо полагать, ожидать чего-то иного не следует. Они согласованы всеми 28 странами, публично озвучены, а потому их нужно воспринимать буквально и со всей серьезностью.
Специально хочу констатировать этот факт, чтобы не было потом каких-то оговорок про то, что все это было предназначено больше для внутреннего пользования либо неверно понято и вообще малозначимо. Напомню, как принципы прозвучали из уст верховного представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности, заместителя председателя Европейской комиссии Федерики Могерини.
1. «Первый из этих руководящих принципов – полное выполнение Минских соглашений в качестве первоосновы любого существенного изменения наших отношений. Кстати, эта неделя является важной, так как два года назад в это время имела место неправомерная аннексия Крыма. И мы вновь заявляем о нашей общей твердой политике непризнания аннексии Крыма».
Как видим, в качестве центрального принципа представлено соглашение, стороной которого не являются ни Россия, ни Евросоюз. Это буквально означает, что фундаментальные отношения между ключевыми игроками в Европе оказываются в прямой зависимости от поведения третьих сторон. Притом что именно Россия на каждом этапе Минского процесса последовательно выступала за максимально полную и своевременную реализацию соглашений. Не говоря уже о том, что крымская тема в Минских соглашениях вообще не фигурирует. То есть, по сути, Крым произвольно включен Евросоюзом в Минский процесс и рассматривается в прямой увязке с ним. Это очень опасная логика, поскольку может отодвинуть момент нормализации наших отношений на неопределенную перспективу.
2. «Второй принцип – укрепление отношений со странами «Восточного партнерства» и другими странами-соседями, в частности в Центральной Азии, и мы обсудили, как продвинуться вперед в этой связи».
Напомню – речь идет о принципах отношений Евросоюза с РОССИЕЙ. То есть одним из таких принципов, выходит, является продолжение политической, дипломатической, экономической, культурной и иной экспансии ЕС в отношении наших общих соседей на постсоветском пространстве. Надо ли напоминать о том, что практически все острые ситуации недавнего прошлого связаны именно с тем, что евро-атлантические структуры стали активно «осваивать» бывшие республики СССР и активно продвигать в них идею о якобы безальтернативности геополитической ориентации на Запад, которая, однако, категорически исключает равноценное взаимодействие с Россией?
3. «Третье – укрепление внутренней устойчивости Европейского союза, в частности в том, что касается энергетической безопасности, гибридных угроз и стратегических коммуникаций, но не только».
Евросоюз и до санкций последовательно отстаивал все более жесткие позиции по отношению к России, навязывая ей собственные правила и нормы в качестве универсальных – это касалось и так называемого Третьего энергопакета к Энергетической хартии, фактически устанавливающего правила покупателя для поставщика энергоресурсов. Так же действовали и на переговорах по газовому транзиту через Украину и судьбе ее газотранспортной системы. Это было актуально и в отношении судьбы «Южного потока». Везде дело упиралось во все то же «укрепление внутренней устойчивости Европейского союза», превратившееся в фетиш. И вновь вместо поиска развязок мы видим желание крепить единство рядов для решительного отпора любым гибридным «проискам врагов».
4. «Четвертый согласованный нами принцип состоит в необходимости избирательного взаимодействия с Россией как по внешнеполитическим вопросам – это очевидно, когда речь идет об Иране, процессе ближневосточного мирного урегулирования, Сирии, а также КНДР, миграции, борьбе с терроризмом или изменении климата, – так и по другим вопросам, где есть явный интерес Европейского союза».
То есть – диалог с Россией только там, «где есть явный интерес Европейского союза». И опять очевидно, что это ровно то, чем занимался ЕС на протяжении фактически 25 лет после окончания холодной войны. Когда мы говорили о том, что нужно готовить договор об общеевропейской архитектуре безопасности и отказаться от экспансии
НАТО на Восток, вести диалог с Милошевичем или Януковичем, обратить внимание на права русских в странах Балтии, принять уже согласованный план приднестровского урегулирования, строить совместную ПРО и «Южный поток» и т.п. – все это европейцам было обсуждать с Россией неинтересно. Какой вывод сделан дипломатами ЕС сегодня? Продолжать в том же духе: не говорить о том, что важно России, и говорить только о том, что важно самому ЕС.
5. «Наш пятый руководящий принцип – готовность оказывать большую поддержку гражданскому обществу России и содействовать и поддерживать контакты между людьми и обмены, а также меры политики, относящиеся к этим сферам, с особым вниманием к молодежи в России и Европейском союзе, так как мы считаем, что будущее наших обществ требует наших инвестиций».
По сути, это отказ вести диалог с реальной, но неудобной Россией и ставка на то, чтобы трансформировать ее изнутри, так сказать, под себя. Менять не тональность и содержание диалога, а самого партнера по диалогу – как непременное условие успеха самого процесса.
Вообще, конечно же, вызывает массу вопросов сам по себе подход – сформулировать условия сотрудничества, поставив об этом партнера в известность явочным порядком, в режиме чуть ли не ультиматума: «или так, или – никак». Несмотря на то что вообще-то сотрудничество предполагает две стороны. И чтобы оно получилось, обе должны быть соответствующим образом мотивированы. Какая мотивация может быть у России после ознакомления с европейскими тезисами, для меня – полная загадка. Расчет явно на то, что России, дескать, все равно некуда деваться. Но это в корне порочный расчет.
Предельно огорчает в этих тезисах вполне читающийся посыл: не сделано абсолютно никаких выводов из острых кризисов последних лет, и в первую очередь, конечно, украинского. Ибо он стал прямым следствием именно таких подходов Евросоюза и квинтэссенцией их порочности и тупиковости. И вот теперь мы видим: болезнь хотят лечить ее усугублением, а пожары – «тушить» керосином.
Попробовал представить, а можем ли мы, в свою очередь, свести наши подходы к ЕС к нескольким пунктам? На мой взгляд, наша позиция многограннее и гибче. Хотя определенные принципы, конечно же, очевидны. Полагаю, некоторые из них могут выглядеть примерно так.
1. Европа – это не Евросоюз. И Евросоюз – это не Европа. Европа географически заканчивается на Урале, а культурно и цивилизационно – на Дальнем Востоке. И поэтому попытки одной части Европы говорить от имени всей Европы и представить свои внутренние нормы и стандарты в качестве универсальных неприемлемы. Это – политический тупик.
2. Между Россией и ЕС нет ценностного конфликта. Да, есть некие конфликты интересов. Есть логика сфер влияния, которая побуждает евро-атлантические структуры к непрерывной экспансии на Восток. Но эта логика и эта экспансия имеют предел. И он, на наш взгляд, достигнут. К сожалению, у Евросоюза – как можно заключить из «пяти принципов» – попросту не было и нет на сегодня стратегии на этот случай: а что же делать дальше, когда предел будет достигнут?
3. Россия – такой же элемент европейской конструкции, как и Евросоюз и иные государства, в него не входящие. Будущее Европы не в трансформации России, а в трансформации Европы в целом. В реальном переходе от геополитики к ценностям и сотрудничеству. Причем принципы этого сотрудничества уже были сформулированы и приняты европейцами в Парижской хартии для новой Европы 1990 года, благополучно «забытой» в ходе реализации евро-атлантической стратегии Запада.
4. Все конфликты в Европе, являющиеся на сегодня ключевой угрозой безопасности и общей атмосфере в Европе, должны решаться на основе уважения прав всех сторон без исключений. В них нет единственно правой стороны. Интересы и право быть услышанными есть у всех. На этом принципе построены Минские соглашения, и они именно поэтому должны строго выполняться их участниками.
5. Безусловным и ключевым принципом дальнейших отношений и их нормализации является отказ от всех предварительных условий, ультиматумов и любых односторонних презумпций. Ссылки на «право сильного» («нас больше, наша экономика сильнее») несостоятельны – сам же Евросоюз всегда настаивал, в частности, на том, чтобы «большая» Россия вела диалог с малыми государствами на равноправной и уважительной основе. Полагаем, более сильный Евросоюз также вполне может воспользоваться этой рекомендацией в выстраивании своих связей с Россией и не пытаться диктовать свои условия на правах более могущественного. Мы должны демократизировать наш диалог, и тогда немедленно появятся развязки для многих из проблем, кажущихся сегодня нерешаемыми.
Возможно, этот список можно дополнить еще целым рядом положений, однако, как представляется, реализация даже части из этих подходов кардинальным образом могла бы изменить климат в Европе. Мы видим сигналы о том, что уже многие европейцы готовы принять эту логику, но они буквально повязаны «круговой порукой», выражаемой, в частности, в такого рода принципах, ведущих в прошлое, а значит – в никуда.
Наши французские коллеги-сенаторы не так давно подготовили информационный доклад «Франция – Россия: в поисках выхода из политического тупика». Комитет Совета Федерации по международным делам проводил 29 февраля специальный круглый стол, на котором детально обсудил все положительные и негативные, с нашей точки зрения, стороны французского документа. Затем мы имели возможность поговорить непосредственно с авторами доклада в Париже и решили по итогам наших бесед составить свой собственный доклад с оценкой ситуации уже с нашего угла. А ближе к осени постараемся состыковать наши точки зрения и выйти на некий совместный текст. Одновременно, кстати, договорились с теми же французами поработать вместе еще над одним докладом – об отношениях России и Евросоюза, который должен быть готов к июньскому саммиту ЕС. (Вопрос лишь в том, не будет ли поздно?)
Понимаю, что в нынешних условиях наши задумки выглядят достаточно непростыми и даже дерзкими. Однако именно встречи и беседы с коллегами меня убедили: все это не просто возможно, а крайне необходимо. Нужно отходить от односторонних бумаг и переходить к совместным. Это намного труднее и не с каждым партнером возможно, но при наличии доброй воли и желания добиться результата таковой непременно будет.
Поэтому, наверное, вместо всех принципов я бы оставил именно этот: воля и желание. Если они будут, обо всем договоримся. Для начала – с отдельными странами ЕС, поелику это возможно. А там, быть может, и Евросоюз спустится с небес.
