Лето исламского Востока

На поверхности лежит игра слов: «Вслед за арабской весной – турецкое лето». Но ведь эти две поры года далеко не одинаковы. Не та температура, не то ощущение жизни, иное ожидание того, что будет завтра.

Великий турок Мустафа Кемаль Ататюрк, человек необычайной силы воли и редкой харизмы, сказал: «Мы будем следовать по пути цивилизации и придем к ней. Те, которые задержатся, будут потоплены ревущим потоком цивилизации». Вот ключевое для него слово – «цивилизация», она противостоит отсталости, архаике, рабству, предрассудкам, невежеству – всему тому, что живший в ту же эпоху другой великий реформатор, Ленин, называл «азиатчиной».

Ататюрк уничтожил монархию, ликвидировал халифат, упразднил шариатские суды и религиозные школы – медресе, запретил многоженство и уравнял женщину в правах с мужчиной, ввел латинский алфавит вместо арабского, перенес выходной день с пятницы на воскресенье.

«Отец турок» фактически создал современную турецкую нацию. При Османской империи все были османами, человек мог обидеться, если его назовут турком (так же, как, например, для египтянина 100 лет тому назад слово «араб» звучало примерно как «мужик».) Все изменилось, и каждый ребенок в Турции знает знаменитую фразу Кемаля: «Какое счастье быть турком!»

Армия, твердо стоявшая на страже наследия «отца турок», опасалась не исламистов, а коммунистов. Первая исламистская организация – Партия благоденствия – была создана Эрбаканом, и военные тогда не разглядели угрозы, но в 1997 году все же эту партию запретили. В ту пору и выдвинулся в первые ряды политиков Эрдоган, пришедший на смену Эрбакану и создавший в 2001 году ныне правящую Партию справедливости и развития. Выбранный еще в 1994 году мэром Стамбула Эрдоган отсидел четыре месяца в тюрьме за то, что громко провозгласил: «Минареты – наши штыки, купола – наши шлемы, мечети – наши бараки, верующие – наши солдаты». Став в 2003 году премьер-министром после победы на выборах, Эрдоган жестоко отомстил военным, хотя и не сразу. Понадобился проведенный в 2010 году референдум о поправках к Конституции, расширивших полномочия президента (этот пост занял Гюль, ближайший соратник Эрдогана, вместе с ним создававший партию). Были также урезаны полномочия судов высшей инстанции, а члены Конституционного суда отныне стали не выбираться, а назначаться исполнительной властью. «За» проголосовали 58% участников референдума. Главное же – постепенное возвращение к верховенству шариатских установлений. На головах женщин во все большем количестве стали появляться платки.

Военные поняли, куда дует ветер, но было уже поздно. По обвинению в подготовке переворота были арестованы 72 генерала, армию обезглавили, и казалось, нет уже препятствий на пути амбициозного и самоуверенного премьера. И ему было отчего почувствовать себя неуязвимым и незаменимым: международный престиж Турции неуклонно рос. Турция занимает 17-е место в мире по уровню экономики, входит в «большую двадцатку» (хотя около трети населения живут за чертой бедности). Партия Эрдогана выигрывает подряд все выборы, как парламентские, так и местные. Правда, пробиться в Европейское сообщество пока еще не удалось, но Эрдоган дает понять, что, мол, не особенно-то и хотелось. Зато Турция после 90 лет фактического отсутствия на Ближнем Востоке вернулась в этот регион, да и еще как – с шумом и треском, демонстративно поссорившись с Израилем и выступив в защиту прав палестинцев. Последнее понадобилось хотя бы для того, чтобы перехватить знамя защиты интересов арабов у старого, вечного соперника – Ирана; этим же в первую очередь объясняется и резкая перемена курса в отношении ранее дружественного правительства Асада в Сирии: ведь необходимо ослабить Иран, покровителя сирийского режима. Казалось, на фоне арабских стран с их вечными неурядицами и Ирана, изолирующего себя от значительной части мира своей ядерной программой, Турция выглядит настоящим региональным тяжеловесом.

Правда, некоторые сигналы должны были заставить правительство насторожиться: так, число посетителей мавзолея Ататюрка составляло в 2005 году 4 млн. человек, а в 2009 году – уже 9 млн. Но в целом Эрдоган чувствовал себя на коне. Как и всем авторитарным лидерам, служба безопасности докладывает ему, вероятно, каждое утро, что все в порядке, народ единодушно поддерживает власть и любит ее, за исключением кучки отщепенцев. И вот грянул гром – внезапно, резко, так же, как это было недавно в Египте, Тунисе, Ливии, Сирии.

Повод для выступлений против власти хорошо известен – решение о реконструкции парка Гези в Стамбуле. Не посоветовались с жителями, даже не потрудились узнать их мнение – вот в чем дело. Это решение крупнейший из ныне живущих турецких писателей, нобелевский лауреат Орхан Памук назвал «тяжелой ошибкой правительства». Результат? Абсолютно неожиданно для властей вся мировые СМИ на следующий день сообщили о массовых выступлениях разгневанных стамбульцев. «Площадь Таксим – турецкий Тахрир?» И тут же – как это было в Египте и Тунисе – при помощи Интернета и e-mail все стало известно во всей стране, и массы людей, даже никогда не слышавших о парке Гези, вышли на улицы в десятках городов. Какой уж тут локальный протест из-за одного парка – нет, бери шире, общенародное возмущение. И власть поняла: что называется, вляпались.

Кто выходит на улицы? Самый разный народ – от анархистов, троцкистов, коммунистов до кемалистов. Здесь футбольные болельщики, студенты, женщины, недовольные тем, что власть лезет в их личную жизнь (Эрдоган настаивает на том, что каждая женщина должна родить не менее трех детей, он также выступает против абортов.) Здесь и алавиты, возмущенные тем, что Эрдоган выступил против президента Сирии Асада, главы сирийской алавитской общины. Здесь и курды, которые вообще пребывают в растерянности: ведь, с одной стороны, Эрдоган вроде бы завязал диалог с давно находящимся в заключении курдским лидером Оджаланом и пошел на смягчение политики по отношению к курдским повстанцам из Рабочей партии, но, с другой стороны, не желая восстанавливать против себя турецких националистов, даже и не заикается о предоставлении курдам автономии. Хорошо хотя бы, что можно разговаривать на курдском языке, не рискуя быть обвиненным в преступлении и измене, – но дальше ни-ни. Автор этих строк 10 лет тому назад, находясь в иракском Курдистане, видел возвышающиеся на турецкой стороне границы горы, на которых, когда выпадает снег, написано огромными буквами: «Горы – тоже турки». Как быть курдам? Часть их тоже вышла на улицу.

У демонстрантов нет ни лидеров, ни настоящих лозунгов, не говоря уже о какой-либо программе. Вообще нет единого организованного оппозиционного движения. Впрочем, ничего этого не было ни в Египте, ни в Ливии, ни в Сирии, когда там началась арабская весна. А если заглянуть на сотню лет назад, то же стихийное начало мы увидим и в нашей Февральской революции. А что получилось? Локальные протесты, спонтанные выступления стали началом крушения государственной власти.

Видны две основные причины «турецкого гнева»: опасения по поводу исламизации, тревога за судьбу наследия Ататюрка и накопившееся недовольство авторитарным стилем поведения премьера, который многим людям просто надоел своей чрезмерной активностью (здесь напрашивается аналогия с Саркози), самонадеянностью и нежеланием считаться с мнением народа. Из этих факторов складываются две версии.

Два взгляда на суть 

событий

Версия первая: Кемаль Ататюрк навязал Турции искусственную и поверхностную «вестернизацию», подобно тому, что Петр I сделал с Россией. Он пытался сделать традиционное мусульманское общество европейским, светским, но успех великого реформатора был мнимым. В глубине, подспудно, общество оставалось восточным, преданным исламу и его ценностям. Понадобился Эрдоган, чтобы почти через 90 лет вернуть страну на ее истинный путь и сделать возможным возвращение Турции в глобальное мусульманское сообщество, к которому она законно принадлежит. Началось восстановление мусульманской Турции, и чем активнее этот процесс пошел, тем более бурной и ожесточенной, естественно, становилась реакция прозападной светской интеллигенции, образованной городской молодежи, людей Facebook и Twitter. Это мы сейчас и видим, но подлинная, «народная» Турция, составляющая большинство населения, – горой за Эрдогана, и она победит.

Версия вторая. Турция – это не Иран и не Арабский Восток, она ближе к Европе, чем к Азии. Здесь общество гораздо более развитое и продвинутое, успевшее воспринять и оценить западные ценности. Конечно, по численности «население А» (образованные городские жители) уступает «населению Б» (крестьянство плюс городская беднота), но это – обычная для Востока картина. Но не демографической арифметикой определяется судьба общества, а волей и энергией продвинутого меньшинства. И Эрдоган объективно выражает интересы традиционного, даже архаичного, менее образованного контингента. Он ведет Турцию в позавчерашний день, а не в будущее. Страна уже стала современной, светской, и это несовместимо с исламизмом, пусть даже умеренным.

Что ближе к реальности? Или, может быть, истина лежит посередине? Я давно уже не верю в это избитое выражение, равно как и в родственное ему: «Истина рождается в спорах». Никогда в жизни этого не замечал. Но в данном случае справедливы обе версии; они, собственно говоря, не так уж сильно противоречат одна другой, все зависит от взглядов, даже мировоззрения тех, кто наблюдает за событиями.

Что дальше? Когда авторитарные режимы чувствуют, что земля начинает гореть у них под ногами, перед ними встает выбор. Первый вариант – силовой: давить, душить, не считаясь ни с чем. Главное – держаться и не уступать. Второй – реформаторский: выпускать пар из котла, в чем-то уступить, что-то пообещать, сменить правительство, расколоть оппозицию. Но дело в том, что если земля действительно горит, то не спасет ни один из этих вариантов; вспомним хотя бы последнего шаха Ирана. Правда, заранее никто не может знать, насколько серьезно настроены люди, вышедшие на улицу. В Иране в 1979 году и в Египте в 2011-м народ показал, что он готов держаться до конца. Но там все же ставки были другие – гораздо выше, да и общество было иным. Вряд ли турки готовы проливать кровь и вряд ли они настолько рассержены, что намерены любой ценой добиваться падения Эрдогана.

Возможен ли компромисс? Вполне. Сначала Эрдоган пустился в такие же банальные и лживые объяснения, как и все авторитарные лидеры, потрясенные тем, что не все население, оказывается, их любит: волнения – дело рук отщепенцев, анархистов, бродяг, подонков, корни идут из-за рубежа, от внешних сил. Его темперамент и природные рефлексы говорили: не уступать под давлением, ни в коем случае не показывать слабину, ведь люди известно как устроены – им протянешь палец, а они норовят руку отхватить. Надо проучить смутьянов, вывести на улицу миллионы простых людей, набожных и лояльных, «подлинный народ», который даст по мозгам этим интернетовским грамотеям, знатокам английского языка. Но разум диктовал иное: лучше не доводить народ до греха. Международной репутации Эрдогана уже нанесен существенный (возможно, непоправимый) ущерб. На глазах рушится миф о новом лидере мирового масштаба. Наконец, нельзя забывать и еще одно важное обстоятельство: Эрдоган не диктатор, не Саддам Хусейн и даже не Башар Асад. Он – первый среди равных в демократической стране, и правящая элита не будет терпеть упрямство ослепленного властью лидера. Поэтому решено дать слово суду, а если понадобится, будет референдум. Скорее всего Эрдоган проиграет дело с парком, но цивилизованно, легитимно, не потеряв лица. Еще все далеко не успокоилось, но уже можно сказать, что Таксим не стал Тахриром, и лето вообще мягче и спокойнее, чем весна.

Теперь Сирия. Во-первых, там война становится все более ожесточенной. Недавно мировые СМИ были потрясены показанным на YouTube видеофильмом, в котором один из командиров повстанцев, аль-Хамид, вырезает сердце из трупа солдата правительственных войск и начинает его грызть. «Клянусь, мы сожрем ваши сердца и печень, башаровские собаки», – кричит он. Американский еженедельник «Тайм» сообщает, что Сирию заполонили видеоклипы с отрезанными ушами, пальцами и того хуже. «Такое впечатление, что уже нет приличных парней, только злодеи различной степени озверения». Невероятная ненависть полыхает с обеих сторон.

Наибольшими зверствами отличаются суннитские исламисты, особенно «Джабхат ан-Нусра», группировка, созданная в начале 2012 года (и недавно открыто объявившая о своей связи с «Аль-Каидой»). США ее признали террористической. Именно бойцы этой группировки отличаются высочайшим боевым духом, бесстрашием и умением воевать, равно как жестокостью и беспощадностью. Но и это еще не предел. Появилась группировка под началом Аль-Багдади, воевавшего против американцев в Ираке и намеревающегося создать «Исламское государство Ирака и Леванта».

О мировоззрении боевиков «Джабхат ан-Нусра» дает представление интервью с одним из них, опубликованное в лондонском еженедельнике «Экономист»: «Мы боремся не за страну с какими-то границами, а за умму (общность) всего мусульманского народа. Все мусульмане должны объединиться... Запад хочет разрушить Сирию». Говоря об отношении боевиков-джихадистов к другим мусульманам, неназванный собеседник повторяет известный ваххабитский тезис, трактующий проблему «кяфиров» (неверных): «Есть разница между кяфирами «базовыми» (тех, кто родился таковыми. – Г.М.) и теми, кто покинул ислам. Последних мы должны наказывать, в том числе алавитов. Даже те сунниты, которые желают демократии, равно как и все шииты, для нас являются кяфирами».

Во-вторых, война уже перерастает рамки гражданской. За последние несколько недель успех стал склоняться на сторону правительственных войск, отбивших у повстанцев стратегически важный город Кусейр и начинающих битву за освобождение Алеппо. Чем это объяснить – внезапным резким повышением боевого уровня солдат Асада? Нет, тут дело в другом. Решающую роль в боях за Кусейр сыграли боевики ливанской шиитской организации «Хезболлах», созданной, вооруженной и финансируемой Ираном. Логика Асада и его иранских покровителей понятна: суннитских фанатиков надо бить руками шиитских фанатиков.

Руководитель «Хезболлах» шейх Насралла заявил 30 апреля, после визита в Тегеран, что сирийские повстанцы – это «такфири», вероотступники, и фактически провозгласил религиозную войну. В свою очередь, Айман аз-Завахири, ставший лидером «Аль-Каиды» после гибели бен Ладена, призвал суннитов мобилизоваться для беспощадной борьбы против шиитов, предателей и врагов ислама. Западная печать расценивает последние события как успех Ирана. И как на это могли реагировать в Америке?

Барак Обама давно уже находится под огнем жестокой критики в своей стране. И враги, и друзья клеймят его за бездействие, безразличие к судьбе истекающего кровью сирийского народа и требуют действенной помощи повстанцам, а он не желает, справедливо опасаясь, что оружие попадет «не в те руки», и тогда ему скажут: «Что ж ты натворил? Ты своими руками отдал власть в Сирии тем самым людям, которые шесть лет тому назад убивали американцев в Ираке, которые верны заповеди бен Ладена – «уничтожать американцев и евреев, которые намерены безжалостно истреблять шиитов и христиан». Оказавшись между двух огней, Обама решил дать повстанцам оружие, но, видимо, все же не то, что они просили. Как пишет «Вашингтон пост», «слишком мало, слишком поздно».

* * *

Шиитский «квартет» – Иран, Сирия, Ирак и «Хезболлах» – пока что переигрывает суннитскую коалицию Саудовской Аравии, Катара и Турции, которую поддерживают США. А тем временем в Сирии каждый месяц убивают 5 тыс. человек, конца этому не видно, и в продвигаемую Москвой и Вашингтоном идею международной конференции, похоже, мало кто верит.