Владимир Милов
Виноделы Телави готовы поручиться за качество своей продукции.
Фото Reuters
Во-первых, нынешнее торговое эмбарго носит практически неприкрытый политический характер. Нужно отметить, что использование санитарного контроля как инструмента торговых войн или, тем более, политики является одним из главных препятствий на пути вступления нашей страны в ВТО. В марте автор этих строк, беседуя в Вашингтоне с представителями американской администрации, близкими к переговорам с Россией по вступлению в ВТО, еще раз убедился, насколько предвзято освещают тему этих переговоров российские СМИ. Американские власти, которым для снятия препятствий на пути России в ВТО придется убедить Конгресс отменить действие поправки Джексона–Вэника в отношении России, просто вынуждены добиваться такого соглашения по условиям присоединения России к ВТО, которое будет воспринято Конгрессом, – ведь в США в отличие от России есть независимый парламент, не являющийся филиалом исполнительной власти. Одно из двух главных препятствий на пути России в ВТО помимо вопроса о соблюдении прав интеллектуальной собственности – вопрос об отказе от использования Россией санитарного контроля для создания барьеров в международной торговле. Для США это не праздная тема, поскольку экспорт мяса птицы (оно производится в 35 штатах) является там важной статьей доходов.
Ответом России на эти требования могло бы быть принятие прозрачных процедурных правил проведения санитарно-эпидемиологического контроля, создающих гарантии того, что этот контроль будет осуществляться исключительно исходя из оценки соответствия сельхозпродукции санитарным нормам, но не как инструмент политики или торговых войн. Кстати, по неформальным оценкам самих американцев, у России в 2003 году был реальный шанс добиться отмены поправки Джексона–Вэника, однако тогда Москва в самый неудачный момент внезапно ввела запрет на ввоз американской курятины, и задача перешла в категорию нереализуемых.
«Почему же мы должны потреблять некачественную сельскохозяйственную продукцию, импортируемую из этих стран?» – справедливо спросят многие россияне. Однако еще более справедлив другой вопрос: существует ли в России действительно адекватный порядок проверки соответствия импортируемой сельхозпродукции санитарным требованиям? Ведь грузинские и молдавские вина, сельхозпродукты из Украины импортируются в Россию вот уже много лет в больших количествах. То есть получается, что российские органы санэпиднадзора в течение длительного времени оказывались неспособны защитить россиян от «вредных» продуктов. И, якобы вдруг обнаружив проблему, первое, что они делают, – вводят тотальный запрет на ввоз сельхозпродукции из целых государств. Причем избирательно – продукция из ряда других стран, а также из российских регионов производится с применением аналогичных технологий, однако их запрет не касается. Кроме того, полный запрет на ввоз, например, грузинских вин коснулся и относительно высококачественной продукции.
Если проблемы действительно есть, разумным решением были бы более тщательная проверка спорной номенклатуры продукции, начало переговоров со странами-экспортерами о сроках и условиях нормализации ситуации, организация тотальной проверки сельхозпродукции, импортируемой из других стран, а также производимой в России. В этом случае нас никто бы не заподозрил в политизации данного вопроса.
Но теперь уже вряд ли кто-то поверит, что Россия не практикует избирательное применение санитарных норм для политических целей или конкурентной борьбы. И даже если мы вступим в ВТО (в чем сейчас впервые за последние годы появились серьезные сомнения), действия и решения российских надзорных органов будут рассматриваться международными органами разрешения споров не как объективные, а как политически и экономически мотивированные. Что всерьез и надолго осложнит позиции российских компаний в международной торговле и защиту наших национальных интересов в международных судах.
На самом деле, возможно, никакой заботой о здоровье россиян тут и не пахнет. Судя по личной информации автора, в последнее время на стол российского руководства все чаще попадают «аналитические записки», утверждающие, что внутриполитические позиции руководства ряда «непослушных» государств, например, Грузии, слабы и стоит только «чуть-чуть поднажать» – и экономические трудности поспособствуют приходу к власти более удобных для Москвы политиков. А близкие к Кремлю политологи, по сути, и не скрывают, что объявленное Россией торговое эмбарго носит политический характер и представляет собой своего рода плату за прозападный курс властей сопредельных государств.
В этом и кроется вторая главная проблема. Российские власти до сих пор не рассматривают сопредельные государства как самостоятельные суверенные нации. Для Кремля Грузия, Украина, Молдова – страны с ограниченным суверенитетом, которые не способны играть самостоятельную роль в международной политике и у которых непременно должен быть «хозяин» – а если этим «хозяином» не будет Россия, то, значит, им станут США, ЕС и НАТО. И территории постсоветских стран воспринимаются в Кремле лишь как арена борьбы с Западом, как будто там люди сами по себе не живут.
Вообще вот такое биполярное восприятие мира, активно тиражируемое сегодня государственными СМИ и придворными кремлевскими аналитиками, попросту игнорирует настоящие, весьма сложные внутриполитические процессы, происходящие на территориях этих стран, – в первую очередь непростые процессы их национальной самоидентификации и становления государственности. Самоидентификация постсоветских стран, особенно расположенных на Европейском континенте и на Кавказе, неизбежно будет носить многовекторный характер и предполагать вполне открытые отношения с Европой и евроатлантическими структурами, развивающиеся самостоятельно, без посредничества России. Таков итог обретения этими странами независимости, что является объективной исторической реальностью.
Долгосрочные добрососедские отношения России с этими нациями – а для таких отношений есть все предпосылки – должны быть стратегической целью российской внешней политики. Нам нужны друзья вблизи наших границ, а не враги. Однако Россия в последние годы умудрилась катастрофически испортить отношения с большинством посткоммунистических стран, нередко на ровном месте – например, из-за труднообъяснимых исторических амбиций в случае с государствами Балтии (перед которыми мы отказываемся извиниться за пакт Молотова–Риббентропа) или Польшей (до сих пор не принесены извинения за расстрел польских офицеров в Катыни).
Последние события, связанные с «сельскохозяйственным эмбарго», еще раз свидетельствуют о том, насколько стереотипным и близоруким является политическое мышление нынешних российских властей. Кремль прямолинейно использует экономические и надзорные рычаги для достижения каких-то тактических целей, пренебрегая долгосрочными негативными последствиями этого.
Все это создает перед Россией весьма серьезные проблемы. Наши отношения с большинством ближайших соседей теперь уже безнадежно испорчены, и в будущем нам предстоит тяжелая работа по восстановлению доверия к России. Хочется верить, что к моменту ухода нынешних правителей России с политической сцены оно будет утрачено еще не окончательно.
