
	Политики не испытывают трудностей в разговоре. Фото Фреда Гринберга (НГ-фото)

СОВРЕМЕННАЯ языковая ситуация в сочетании с прочими как культурными, так и паракультурными аспектами нашего сегодняшнего бытия не может не вызывать вполне обоснованной тревоги. В самом деле, заметно снизившийся общий уровень культуры речи, степень ее засоренности жаргонными, иноязычными элементами, словами-паразитами, отсутствие запретов на использование еще недавно абсолютно табуированных слоев лексики, раскованность в выражениях, к тому же передающих вольность в мыслях необыкновенную, - все это стало удручающей нормой для многих представителей культуры, политики, масс-медиа.

Язык - лишь отражение процессов, переживаемых обществом, он элемент структуры, раньше других оповещающий о ее расстройстве. Поистине "в начале было слово". Особый драматизм сложившейся ситуации придает ее развитие (а она развивается пугающими темпами) в условиях обвального кризиса нашего общества. Именно с системным кризисом власти связано и отсутствие государственных институтов, ответственных за продуманную политику активного внедрения языковой нормы как части национальной идеи, в поисках которой страна наша безрезультатно пребывает столь уже длительное время. Остается надеяться, что крылатое "замочить в сортире" - не этап этих поисков, хотя уровень, на котором слова эти были произнесены, обнажает давнюю нашу беду: во главе государства у нас чаще всего оказываются люди, чей интеллектуальный, нравственный, а следовательно, и языковой уровень опасно далеки от нормы.

Вспомним "кузькину мать" Никиты Сергеевича, "сиськи-масиськи" Леонида Ильича, нечленораздельное молчание разного рода константинов устиновичей, "кофа будем пить у самолете" Михаила Сергеевича, имперское мычание Бориса Николаевича и непереводимую игру слов Виктора Степановича. Вспомним и поймем, что язык "Отечества отцов" - а ему все мы вольно или невольно вынуждены внимать - ни по форме, ни по содержанию не может выполнять безусловно обязательных организующей, объединяющей и воспитывающей функций. Язык этот не только вызывает соответствующее отношение к его носителям, но и расхолаживает вынужденных слушателей, освобождая от необходимости следовать норме - зачем стараться, если люди с таким уровнем добились столь высокого положения. (Один Жириновский чего стоит!)

Гайдар и Явлинский обречены на неуспех. Они говорят на чужом языке, они вообще из параллельного знакового пространства. Интересен феномен Чубайса и Кириенко. Бесспорно, их русский язык выгодно отличается от языка абсолютного большинства ныне действующих политиков. Но порой, внимая их логичным умопостроениям, ловишь себя на мысли, что все произносимое - не больше, чем игра живого ума и наработанных навыков полемиста, что каждый раз перед ними стоит вполне определенная задача и они уже в процессе высказывания ищут и непременно находят оптимальные пути ее разрешения, хотя с неменьшим блеском смогли бы отстоять и противоположную точку зрения.

Иначе в рамках формальной логики трудно объяснить пафос, с которым Анатолий Борисович поведал миру о своем неприятии системы ваучеров, а Сергей Владиленович заявил о поддержке нынешнего президента в момент памятного объединения спутанных "медведей" с коммунистами. Никого, к сожалению, не удивляет и еще недавно представлявшаяся абсурдной мысль о сращивании власти с кругами, далеко не законопослушными, о проникновении криминалитета с его моралью, его лексикой во все сферы нашей жизни. Отсюда и "человек с понятиями" Лужков, и чубайсовское откровение "мы их кинули" (надо же, ведь политики эти неоднократно пытались заверить в полярности своих взглядов на жизнь, лобачевщина, неевклидова) и ставшие устойчивыми словосочетания "поставить на счетчик", "отбить бабки", "держать за лохов", "наехать", "организовать откат" и пр., и пр., и пр.

Отсутствие требовательного редакторского контроля и самоконтроля у ведущих многих популярных радио- и телепрограмм - еще один источник языковой расхлябанности и дурного влияния на аудиторию. Речь даже не идет о намеренных словесных эскападах Фоменко или хулиганствах Гордона или Конеген, словечках, инверсиях, абсолютно не соответствующих русской языковой традиции интонациях большинства всех и всяческих ксений стриж. Не менее опасны и языковые огрехи или сознательное употребление слов в их ненормативном значении. Не могут не знать вполне достойно изъясняющиеся по-русски Сергей Кириенко, Анатолий Чубайс или Сергей Бунтман, что слова "ровно" и "именно" не синонимы. Однако, ни на секунду не задумываясь, говорят: "я ровно об этом и говорил" или "ровно так и вышло". Словцо это стало едва ли не видовым признаком, сигналом в системе опознавания "свой-чужой" для наших "причастных к тайне" либеральных интеллектуалов.

Весьма активной средой распространения "языкового сорняка" традиционно была и остается субкультура полусвета. Бесконечные "как бы", "типа", эвфемизмы класса "ну, блин", "елы-палы" занимают более чем заметное место в высказываниях наших властителей дум из "большой тусовки".

Отдельного упоминания заслуживает реклама. Порой думается, что творят ее какие-то эротоманы, хотя их представления о предмете почерпнуты из объявлений о дешевом круглосуточном досуге. Кажется, герои романов Аксенова, фильма "Девять дней одного года", пьес Розова и Радзинского не только живут в разные исторические эпохи, но и говорят на лексически, структурно и интонационно разных языках с персонажами сегодняшних фильмов и спектаклей, да и нами, грешными.

Однажды мне довелось наблюдать реакцию сегодняшних студентов на фильм Михаила Ромма - просто параллельные миры...

И все же действительно тревожная сегодняшняя языковая ситуация порой воспринимается нами с избыточным драматизмом. Традиция критически оценивать язык современников восходит отнюдь не к нашим дням. Вспомним пушкинского господина, шутившего "отменно тонко и умно, что нынче кажется смешно". Фонвизин и Грибоедов, Тургенев, Островский и Чехов, Маяковский и Зощенко посвятили немало язвительных страниц борьбе за чистоту "великого и могучего". Да и сам он наделен замечательной способностью, осваивая новое, сохранять иммунитет к антителам.

Ведь так и не прижились в нем ни "чуваки с чувихами", ни "герлы", ни "хилять", ни "линять". Никто уже не вспоминает "железно", почти вышло из употребления "клево". Царит "круто", но ведь свято место пусто не бывает. Есть, видимо, в нашей жизни явления, просто требующие иносказания, и если у иудеев практически табуировано Бога называть богом, то у нас грешных такому своеобразному обожествлению подвергнуты несколько иные субстанции. Уже много десятилетий "презренный металл" и "тугрики", "башли" и "сармаг", "капуста" и "бабки" в речи заменили слово деньги (может, от безденежья?), а "хавать" и "лопать", "шамать" и "жрать" (впрочем, на взгляд автора, это лучше, чем "я кушаю") слово "есть" (уж не от бескормицы ли?).

Справедливости ради заметим, что явление это наблюдается и в странах с безусловно лучшим финансовым и продовольственным положением. Есть, правда, один пласт русского языка, который, как архипелаг, гордо высится среди быстро исчезающих ледяных островов и островков и с каждым годом становится все более монументальным, но от этого не менее доступным. Речь, понятно, идет о ненормативной лексике, элементе национальной гордости великороссов. Все известные нам слова и выражения из этого ларца сокровищ широко использовались и Пушкиным, и до него, и после него в качестве своего рода внутригруппового кода. Но ведь никогда прежде они не были чем-то обыденным, частью бытовой либо профессиональной лексики.

Известно: если смысловые разрывы в потоке речи хозяйственника Черномырдина заполнить с детства знакомыми "модальными" конструкциями, как появятся доселе скрытые коммуникативность, ритм, некое подобие содержания. Вспомним ухмылку Лужкова, поведавшего телезрителям о роли "великого и могучего" в управлении городом. Вспомним примитивный мат красноярского губернатора в прямом телевизионном обращении к зрителям, послушаем некоторые инвективы комментаторов радиостанции "Эхо Москвы", и станет ясно - языковая норма утратила четкие границы. Оказавшись в ресторане с пятнадцатилетней дочерью, знакомлюсь с меню и невольно краснею, заметив название одного из блюд: "Бычьи яйца". Стараюсь переключить ее внимание на что-то другое, но безуспешно. И тут же вижу, что девочка моя не испытывает и признаков неудобства при знакомстве с весьма смутившим меня словосочетанием.

Русский язык выдержит наплыв последней мути. Выдержит, но с планомерной и осмысленной помощью многих и каждого. Разумная языковая политика государства, строгая редакторская проверка, возведенная в абсолют языковая норма в средствах массовой информации, резкая, агрессивная сатира в адрес нарушителей этой нормы, решительное вычленение из языкового узуса ненормативной лексики, повышение общего уровня преподавания родного языка и квалификации преподавателей, способных уже на начальном этапе не только предостеречь себя и учеников от использования знаменитого слова "ложить", но и научить их говорить "есть" вместо "кушать", "звонИт" вместо "звОнит", грамотно произносить сегодня недоступные для значительной части соотечественников слова "одновременно" и "обеспечение". И все это вместе с деятельным воспитанием любви к родному языку приведет к улучшению сегодняшней ситуации.