Петр Спивак
Энтони Перкинс – физическое лицо, покушающееся на живую душу.
Кадры из фильма «Психо». 1960
Интереснейший предмет для изучения и осмысления – династии. Ветвящиеся линии преемственности, переплетение продолжений и отрицаний...
Вот, скажем, монаршие дома. 4 апреля 1902 года полномочная комиссия императорского двора приняла дворец в Крыму, в Массандре, начатый строительством еще при жизни Александра III, и Николай II распорядился сохранить имя отца за этой летней резиденцией. Жест, знак, демонстрирующий прочность устоев государственной власти.
А теперь обратимся к династиям иного рода – тем, что возникают в творческой среде. Два примера соседствуют на сегодняшнем календарном листке, и они очень несхожи.
4 апреля 1910 года родился советский писатель Юрий Герман (ум. 1967), когда-то очень читаемый (роман-трилогия «Дорогой мой человек», в центре которого положительный образ врача), сейчас – гораздо меньше. И при упоминании его, конечно, думаешь о сыне – кинорежиссере Алексее Германе, одной из ключевых фигур в культуре наших дней. Германа-старшего я неспроста охарактеризовал термином «советский», он и в самом деле подпадает под эту категорию. Ну а младший? Да никоим образом. Иная картина мира, иное отношение к окружающей действительности. И что достойно восклицательных знаков, так это то, что такие заметные фильмы сына, как «Проверка на дорогах» и «Мой друг Иван Лапшин», поставлены по прозе отца.
Феномен этот, при всей своей нетипичности, имеет, мне кажется, прямое касательство к общей логике развития нашего общества и нашей культуры, к истории их попыток преодоления тоталитаризма. Случай Юрия Германа – не что иное, как своего рода конвертируемость советского, сцепленного с тоталитарной системой, в общечеловеческую «валюту», в ценности свободного человека. Поразительно, но факт: человек, написавший в числе прочего апологетические рассказы о Дзержинском, в силу субъективных своих намерений пытался вложить в эту советскую упаковку какие-то представления, на самом деле с нею несовместимые. Будь это не так, опора Алексея Германа на Юрия Германа была бы невозможна. Отрицание и продолжение здесь, как теперь говорят, в одном флаконе.
Случай номер два, от первого кардинально отличающийся. Сегодня исполняется 80 лет со дня рождения Андрея Тарковского (ум. 1986). Направление «фамильных» ассоциаций – прямо противоположное, от сына к отцу. Поэту и (по большей части – вынужденно) переводчику Арсению Тарковскому (1907–1989). Здесь, конечно, невозможно усмотреть отталкивания, полемики между мастерами двух поколений. Но на переклички с Германом-младшим, за которыми стоит смена художественных парадигм, стоит обратить внимание. Взять хотя бы «Зеркало» Андрея Тарковского, фильм, весь выстроенный на автобиографических мотивах. И при этом вот что самое важное: живой трепет души главенствует, а сюжетность, повествовательность, то есть те начала, которые всегда корреспондируют с темой «отцов и детей», – в роли вторичной, подчиненной.
И здесь пора перенестись в края и времена иные. Вот, например, Франция два века назад. Художник и график Пьер Поль Прюдон, родившийся 4 апреля 1758 года (ум. 1823), работал в разных жанрах: как портретист запечатлел сначала якобинца Сен-Жюста, а потом написал Бонапарта в момент триумфа, обеих его супруг; он вообще, кстати, служил придворным декоратором у Наполеона I. Но были у Прюдона и картины на мифологические сюжеты. И среди них – «Психея, похищаемая зефирами». Психея – это, напомню, олицетворение души человеческой, царская дочь, похищенная Эротом, сыном ее соперницы Афродиты. Истории этой есть в сегодняшнем календаре в некотором роде рифма.
В один день с Андреем Тарковским, 4 апреля 1932 года, родился американский киноартист Энтони Перкинс (ум. 1992), тоже из династии человек – сын Осгуда Перкинса, известного бродвейского актера. Играл Перкинс-младший главного героя в «Процессе» Орсона Уэллса по роману Франца Кафки и некоторые другие роли, но главной его работой стал фильм Альфреда Хичкока «Психо». Более точный перевод названия – «Псих», или по крайней мере «Психоз», но эти варианты у нас как-то не прижились. И в этом есть некоторая логика, ибо сюжет фильма держится на раздвоении души, которым страдает один из персонажей картины, тот, чей образ создал Перкинс. Злодеяние – убийство молодой женщины, – как водится у Хичкока, исполнено на высшем уровне, под скребущие душу звуки, которые сравнивают с криками птиц. И никуда не деться от ощущения покушения на душу – а слово это, во втором своем значении, есть синоним личности. Может быть, не выдержал и сам Перкинс, пошел на спад в своем творчестве. Что называется, NB. Нота бене.
