Ольга Гороховская
Команда экстремальных психологов. Татьяна Поршакова – вторая слева. Фото © Пресс-служба Главного управления МЧС России по г. Москве
Часто в сообщениях о катастрофах, будь то крушение самолета или стихийное бедствие, с экранов телевизора звучит фраза: «C пострадавшими и родственниками погибших работают психологи МЧС». Эти слова словно бы заверяют зрителя в том, что те, кому нужны поддержка и помощь, находятся в надежных руках. О тонкостях и особенностях работы психологов МЧС с журналистом Ольгой ГОРОХОВСКОЙ беседует начальник отдела психологического обеспечения Главного управления МЧС России по Москве, подполковник внутренней службы Татьяна ПОРШАКОВА.
– Татьяна Анатольевна, в чем же все-таки особенность работы психолога МЧС?
– Можно сказать, это особенная профессия – экстремальная психология. Наша основная задача – стабилизировать состояние человека, ведь в стрессовый момент родные пострадавших или сами пострадавшие впадают в острые переживания. Жизнь для них, как правило, разделяется на «до» и «после». Мы объясняем людям, что происходит, что ожидает в ближайшие дни, какая от него понадобится информация, какие пройдут мероприятия. Психолог МЧС оказывает не только психологическую помощь, но и в целом поддерживает человека и двигается с ним на протяжении острого периода, помогая его преодолевать.
Во время подготовки деятельности личного состава обучаем специалистов, как работать с пострадавшими, как отрегулировать собственное эмоциональное состояние.
– Для этого существуют какие-то методики?
– Существуют различные методики: дыхательная гимнастика, телесная терапия, психокатализ по методу доктора Ермошина, нервно-мышечная релаксация Джекобсона. Все это прекрасные методы саморегуляции, позволяющие расслабиться без применения седативных средств. Наши сотрудники при помощи упражнений сами могут урегулировать свой сон, свое состояние.
Реакция людей на трагедии не бывает одинаковой. Люди, пережившие стресс, изначально испытывают шок. После того как он пройдет, наступает стадия острых стрессовых реакций: кто-то проявляет агрессию, кто-то начинает бесконтрольно суетиться, а кто-то впадает в ступор. И наша задача – помочь людям перейти к самой адаптивной, наименее их разрушающей реакции – плачу.
Не менее тяжелой является работа на телефоне горячей линии, где ты слышишь только голос в телефонной трубке и при этом очень сложно отследить реакции человека. В каждой ЧС есть люди, которых ты помнишь и не забудешь. Каждый со своим горем, и проживают они все его по-разному.
– Были ли у вас особые случаи?
– Конечно. Особой можно назвать работу с молодым мужчиной, семья которого ночью погибла на пожаре в высотном доме города. В ту ночь он был на работе, вернувшись домой, узнал о гибели двух сыновей, жены и тещи.
Однажды пришлось работать при опознании с женщиной, у которой погибли дочь и двое внуков. Накануне ночью в частном доме произошел пожар. Третий ребенок – инвалид по слуху – чудом остался жив. Никогда не забуду глаза матери (бабушки). Ее ресурсы впоследствии были направлены на выжившего внука. Пока работала с ними, ощущала себя частью семьи, помогала не только в рамках профессиональной деятельности. Выжившему мальчику помогала материально, привозила вещи, еду.
– От мальчика скрывали случившееся?
– Нет. С детьми нужно быть искренними, говорить правду, и не важно, сколько ему лет. Если случилась трагедия, ребенок должен переживать это вместе с семьей. Детская психика устроена так, что вину за происходящее ребенок может взять на себя, поэтому важно не устранять его от случившегося.
– При работе стараетесь скрывать себя за «стеклянной стеной» и не принимать случившееся близко к сердцу?
– Ни в коем случае! Мы сопереживаем, стараемся быть рядом, быть для людей поддержкой и опорой и даем им об этом знать. Быть равнодушным в нашей профессии специалист не имеет права, это негативные профессиональные качества. Мы часто продолжаем общение с пострадавшими или их родственниками даже много позже, после совместного пережитого. Могу привести пример из собственной биографии: мой первый большой негативный опыт – это падение самолета Airbus A321 над Синаем. С родственниками погибших общаемся уже несколько лет, поздравляем друг друга с праздниками, встречаемся иногда на кладбище.
– Существует ли у психологов тревожный чемоданчик? Что в нем?
– Существует. Питьевая вода, ведь, как известно, один из действенных способов снять эмоциональное напряжение – дать человеку выпить воды. Далее – «детская укладка», с фломастерами, игрушками, раскрасками, обычно даже на нашу тематику. Часто мы работаем в полевых условиях, так называемом пункте временного размещения, где, как правило, могут быть дети. Медицинских лекарственных препаратов, кроме нашатыря, у нас нет, мы не имеем права ими пользоваться. Да и обычно при тяжелых чрезвычайных ситуациях дежурит карета скорой помощи и наши сотрудники – специалисты по центру медицинских катастроф всегда окажут помощь.
А для себя берем термос с травяным чаем, орешки, печенья для легкого перекуса.
– Наверное, родственники погибших задаются вопросом: зачем близкий человек поехал, полетел или сделал то, что привело к трагедии? Какие слова находите, чтобы утешить и как часто произносите фразу «все будет хорошо»?
– Да, такие вопросы задают родственники, потому что их мучает чувство вины, им кажется, что они могли предотвратить гибель близкого человека. Чувство вины разрушающее, поэтому важно его распознать и перевести человека из этого состояния в другое русло. Чтобы к происходящему он относился с сожалением, но без вины. А вот фразу «все будет хорошо» нельзя использовать, это непрофессионально, поскольку она обесценивает чувства. Лучше сказать: «Я с тобой, я разделяю твои чувства».
– Представим ситуацию: при ЧС видите человека, которому нужна психологическая помощь. Как действуете?
– Как бы смешно ни звучало, стараемся познакомиться. На свое имя человек живее реагирует. Представляемся, говорим, кто мы и откуда. В некоторых случаях опускаем формальности и можем даже обратиться на «ты», это этап сближения. В стрессовой ситуации обращение на «ты» или даже фразу в повелительном наклонении пострадавший воспримет лучше, нежели вежливо сформулированные фразы. После установления контакта расспрашиваем, что произошло. Человек начинает рассказывать и в процессе этого эмоционального реагирования мы стараемся довести его до адекватной реакции. В нашей профессии главное – не навредить.
– Изменилось ли поведение людей во время пандемии COVID-19?
– В условиях карантина происходит мощное вмешательство в привычный ритм жизни, мышление, что само по себе может являться стрессом. Изоляция не обошла и наш личный состав. Для некоторых это оказалось испытанием и даже травматическим событием. Люди вынуждены длительное время находиться дома в замкнутом пространстве, а для многих этот опыт новый, к которому они не были готовы. Заточение породило сложности и во внутрисемейных, межличностных отношениях, которых ранее удавалось избегать. С такой проверкой не всем удалось справиться на «отлично». Но есть и такие, кто убедился, что рядом с ним крепкая и сплоченная семья.
комментарии(0)