Юлия Виноградова
Восточное искусство тоже подвержено культурной глобализации. Афганский ковер из основного проекта биеннале.
Фото Константина Ремчукова
В этом году Московскую биеннале современного искусства курирует Жан-Юбер Мартен, человек известный и уважаемый, куратор Национальных музеев Франции, бывший директор парижского Центра Помпиду и Музея искусства Африки и Океании, автор сенсационных в свое время выставок «Москва–Париж» и «Москва–Берлин». Два года назад Мартена пригласили стать членом жюри новой премии Кандинского. Его так заинтересовала российская арт-сцена, что он согласился стать куратором нынешней биеннале и создать для нее основной проект. Жан-Юбер Мартен ответил на вопросы блиц-интервью «НГ».
– Господин Мартен, на ваш взгляд, сможет ли со временем Московская биеннале конкурировать с другими известными выставками современного искусства?
– Пока сложно сравнивать Московскую биеннале, например, с биеннале в Венеции или с кассельской «Документой». Это выставки совсем другого уровня, их репутация формировалась на протяжении многих лет. Но еще пара таких же успешных и интересных биеннале в Москве, и вы вполне сможете конкурировать как минимум со Стамбульской биеннале или «Манифестой». Московская арт-сцена имеет намного более сильную историю, чем та же стамбульская. Главный вопрос заключается в том, на кого это мероприятие ориентируется в большей степени: на международное арт-сообщество или на московскую публику.
– В вашем кураторском манифесте вы написали, что цель нынешней биеннале соединить понятия глобализации и уникальности. Работа с художниками из разных стран и культур для вас – это попытка борьбы с глобализации?
 Проект Жан-Юбера Мартена "Против исключения" в ЦСК "Гараж". Фото Константина Ремчукова |
– На мой взгляд, политическая и экономическая глобализация действительно несет огромную опасность унификации, подстраивания разнообразных национальных структур под единые западные правила игры. Культурная глобализация, в свою очередь, меняет возможности распознавать различные культуры, уничтожает их полифонию (или какофонию – кому как нравится). Но я в своих проектах не пытаюсь представлять различные культуры, нации, страны. Это не моя задача как куратора, пусть этим занимается ЮНЕСКО. Я же просто выбираю талантливых художников, сильные личности, творцов со всех концов света. И поверьте, интересные, актуальные художники действительно рождаются по всему миру вне зависимости от их этнической принадлежности.
– Вы много работаете с африканским и азиатским искусством, пытаясь соединить его с европейским. Что это – воспоминания о колониальной истории Франции?
– Не нужно углубляться в историю французской колонизации, чтобы понимать, чувствовать африканское искусство. Я борюсь против колониального типа мышления, который до сих пор очень силен в истории искусства. Мы мыслим категориями метрополии, пытаясь подчинить все одной системе, но ведь многие пласты искусства не входят в эту систему и оказываются на периферии. Ведь и в России есть своя история колонизации, и российские кураторы – такие, как, например, Виктор Мизиано, – много работают над этим вопросом, пытаясь показать, что искусство живет не только в Москве.
– Вы, наверное знаете, что в России были скандалы, связанные с политической или религиозной цензурой искусства. Ваше мнение на этот счет?
– Я интересуюсь политикой, и в моем кураторском багаже есть несколько выставок, связанных с политическими темами, например «Искусство Религия Политика», прошедшая несколько лет назад в Милане, или две персональные выставки Ханса Хааке, одна из которых была посвящена международному ситуационизму. Я не сталкивался с цензурой и категорически считаю, что цензуры в искусстве быть не должно. Помните знаменитый лозунг времен событий во Франции 1968 года: «Il est interdit d'interdire» – «Запрещать запрещено». Мне кажется, музеи и арт-центры – это как раз такие места, которые призваны удивлять. И вы всегда должны помнить, что можете получить и неприятные сюрпризы. Но ведь никто не заставляет вас приходить сюда.
– Говорят, что красота может спасти мир.
– Тот, кто так говорит, мыслит слишком идеалистично. Искусство может помочь изменить какие-то идеи, точки зрения, проекции отдельных личностей. Не более того.
