Книжник-подвижник

Ведущий вечера Борис Романов, его герой Михаил Шаповалов, а на переднем плане – Илья Фаликов.
Фото автора

В Малом зале Центрального дома литераторов в рамках 440-го заседания клуба книголюбов имени Е.И.Осетрова состоялся творческий вечер Михаила Шаповалова, приуроченный к выходу книги «Литературные силуэты. Воспоминания».

Вечер вел поэт и переводчик Борис Романов, который выступил с предваряющим словом и сел за столик рядом с виновником мероприятия. О молодости Шаповалова рассказал его старый (общаются уже полвека) литературный приятель Николай Лисовой. Он приметил особую способность Шаповалова «запоминать людей и каждое сказанное ими слово, если это действительно ценное и умное слово». Лисовой назвал своего товарища «одним из самых последовательных и верных своему призванию и долгу поэтов и литературоведов».

После вступительных слов виновник торжества поблагодарил всех, кто счел возможным прийти на встречу, и приступил к исповеди – рассказал краткую биографию: «Ваш покорный слуга, Шаповалов Михаил Анатольевич, родился 1 января 1942 года. Родители мои были инженерами. Когда война окончилась, все собрались в Сталинграде. Всегда в доме были книги. Мы еще с бабушкой ходили в очередь за хлебом, записывали химическим карандашом на моей ладошке номерок, а в доме уже лежал Пушкин 1937 года издания, юбилейный, где практически все законченные произведения Александра Сергеевича были собраны – и в прозе, и в стихах. У бабушки была своя книга – Библия. Читать я начал с шести лет и читал все подряд: поэзию и прозу. Причем, конечно, красота стиха как такового до меня сначала не доходила, я следил за событийной стороной дела...»

Выступающий рассказал, что первый свой гонорар получил в сталинградской газете за стихи о запуске советского спутника, которыми была подписана фотоновость. Потом рассказывал про обучение в Литинституте (в одном семинаре с Николаем Рубцовым, на два курса старше Юрия Кузнецова), про работу в критико-библиографическом журнале «В мире книг».

Поэт Юрий Паркаев признался собравшимся, что не может называть Шаповалова по имени-отчеству. Паркаев также подчеркнул, что Шаповалов является продолжателем традиций представителей Серебряного века, человеком высокого вкуса, тонким и очень точным поэтом, у которого нет стихов скандальных, но есть стихи глубокие. Издатель Алексей Агафонов выразил Шаповалову благодарность («он меня во многом «перепахал», я у него многому научился») за большую исследовательскую работу.

Ровесник Шаповалова, поэт и критик Илья Фаликов определил точно: «Перед нами – книжник, который рифмуется со словом «подвижник»┘ Он владеет большим «репертуаром» литературных средств, ему есть что сказать┘» Фаликов также назвал Шаповалова «акварельным поэтом», однако удержался от сплошной похвалы, подчеркнув, что считает напрасной полемику с Тыняновым по поводу утаенной любви Пушкина и совершенно не согласен с тем, что Маяковский является поэтом-разрушителем. Но зато Фаликов хвалил хореические сюжетные стихи Шаповалова и приводил в качестве образца его усеченный сонет.

Выяснилось, что давние друзья помнят многие стихи наизусть. Одно из них, 1969 года, Фаликов прочитал: «Столько жалости, нежности, боли/ Принесла эта встреча с тобой,/ Что подумалось мне поневоле:/ Возвращается наша любовь./ В ясных бликах морозного утра,/ В синем пламени зимнего дня/ Говори, улыбайся, как будто/ Никогда не теряла меня./ И, целуя знакомую руку,/ Я с надеждой смотрю на тебя,/ Забывая, как медленно к югу/ Журавли улетали трубя».

Говорили о книгах Михаила Шаповалова – про первую биографию Игоря Северянина, про книгу о Валерии Брюсове, про антологию Георгия Шенгели.

Постепенно вечер о воспоминаниях автора книги превратился в вечер воспоминаний о самом авторе, что дает повод в будущем собрать подобные отклики в отдельный том.