Павел Круг. Заместитель председателя комитета Госдумы по делам общественных объединений и религиозных организаций Александр Чуев выступил с очередной громкой инициативой. На рассмотрение в парламент 9 февраля он внес законопроект, приравнивающий преступления против священнослужителей к «преступлениям с отягчающими обстоятельствами». Как пояснил депутат, «подобные противоправные действия не должны трактоваться как преступления против частных лиц, их надо расценивать как преступления, совершенные в отношении тех, кто исполняет служебный или общественный долг».
Видимо, время для такой инициативы наконец настало. Российское общество потрясено последними нападениями на священнослужителей. 2 декабря в селе Прямухино Тверской области сожжены заживо священник Русской Православной Церкви Андрей Николаев с семьей. 7 января в рождественскую ночь в поселке Нейво-Шайтанский Свердловской области был убит священник Олег Ступичкин. 9 февраля в Назрани обстреляли из гранатомета дом имама Сайфутдина Цолоева. Кроме того, 11 января исполнился ровно год с тех пор, как Александр Копцев совершил нападение на синагогу на улице Большая Бронная в Москве.
Безусловно, инициатива Чуева призвана обезопасить священнослужителей. Логика автора законопроекта такова: если преступник будет знать о том, что его ждет более суровое наказание, чем за обычное убийство, он несколько раз подумает, прежде чем поднимать руку на религиозного деятеля.
Однако сложно судить, будет ли все это так на практике. Точно можно сказать только то, что выделение «профессии священнослужителя» среди всех остальных лишь породит дополнительные проблемы. «А что, убивать людей других профессий можно?» – уже задается вопросом обыватель.
Нынешняя формулировка статьи УК РФ, которую предлагает исправить господин Чуев, не выделяет никаких «неприкасаемых» профессий. Согласно статье 63 (пункт 1ж), среди обстоятельств, отягчающих наказание, числится «совершение преступления в отношении лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга». Под этим можно понимать работу милиционера, судебного пристава, налогового инспектора, даже журналиста. С точки зрения закона разницы нет.
При этом та же статья Уголовного кодекса признает отягчающим обстоятельством «совершение преступления по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды». Статья 105 УК повторяет эти положения. Вопрос в правоприменительной практике, которая зависит от обстоятельств конкретного дела. Люди, убившие Олега Ступичкина, пришли грабить храм. Александр Копцев устроил резню в синагоге «по мотивам национальной и религиозной ненависти» – так гласит приговор, вынесенный ему Мосгорсудом 15 сентября прошлого года. Кто и почему сжег семью Андрея Николаева, неизвестно до сих пор. Три уголовных дела можно объединить по тому признаку, что преступления были совершены против священнослужителей, лишь чисто формально. Подавляющее большинство таких преступлений совершается на бытовой почве, а не в связи с культовой деятельностью священнослужителя.
Скорее всего инициатива депутата Чуева будет провалена в Думе. Во всяком случае, такая судьба постигла предыдущие предложения депутата закрепить в УК РФ понятия «порнографии», «пропаганды гомосексуализма», а также ввести наказание за «надругательство над изображениями, печатными изданиями, иными предметами или материалами, являющимися религиозными святынями». Вряд ли теперь думское большинство неожиданно пойдет навстречу инициативе Чуева. Но по крайней мере резонанс в обществе она уже обеспечила. А это немаловажный ресурс для политика накануне выборов. В определенном смысле подобные инициативы не более чем попытки набрать политические очки на популярной сегодня теме защиты религиозных ценностей.
Обращает на себя внимание тот факт, что депутат Чуев является членом фракции «Родина» (эта партия входит в «Справедливую Россию»), а «Единая Россия» проваливает ее инициативы. Как политики из этих двух «партструктур» будут разыгрывать «религиозную карту» в свете грядущих выборов? На самом деле в стремлении завоевать голоса верующих обе партии – и «Единая...» и «Справедливая...» – мало отличаются друг от друга.
Политологи неоднократно отмечали, что массового христианско-демократического движения в России в 1990-е гг. не сложилось, а партийные структуры, использовавшие религиозные элементы в своей идеологии, остались политическими карликами. Одной из таких партий была и Российская христианско-демократическая партия, которую Александр Чуев возглавлял с 1990 г. В 2002 г. РХДП было отказано в перерегистрации «в связи с ее конфессиональным характером», и она была преобразована во Всероссийскую великодержавную партию (ВВП). Так незаметно российские христианские демократы превратились в великодержавных патриотов.
Парадокс нынешнего российского клерикализма в том, что зачастую его проводниками являются не религиозные организации, а «активные верующие» во властных структурах. Другими словами, не пастыри, а паства. Религиозные организации, конечно, влияют на общество, но не имеют прямых инструментов для участия в процессах принятия решений. Устав РПЦ, например, не позволяет клирикам участвовать в политике (под политикой понимается прежде всего участие в выборах).
На практике это означает, что «клерикальную инициативу» берут на себя миряне или те, кто ими себя провозглашает. Пример Чуева, еще в начале января предлагавшего создавать «народные дружины» для охраны храмов, более чем показателен. Закон в равной степени защищает религиозные организации от вмешательства государства и ограждает государство от влияния религии. Клерикализм же, намеренно или нет, смешивает частное и общественное, религиозное и мирское.
