Станислав Минин.
Константинопольский Патриарх Варфоломей I и Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Дружеские объятия глав Церквей – тоже политический жест.
Фото www.patriarchia.ru
Константинопольский Патриарх Варфоломей I, завершая свой визит в Россию, проходивший с 22 по 31 мая, в интервью телеканалу «Россия 24» призвал украинских раскольников «не колебаться, а присоединиться к канонической Православной Церкви, которая является кораблем спасения». Комментируя политику Константинополя в отношении «украинского вопроса», он подчеркнул, что Вселенский Патриархат «уважает канонический порядок».
Таким образом, у представителей Русской Православной Церкви есть основания считать вопрос о каноническом статусе Украинской Церкви закрытым, а сам визит Варфоломея в Россию рассматривать как победу дипломатии Московского Патриархата.
Слова Константинопольского Патриарха недвусмысленны. Однако о дипломатическом триумфе РПЦ все-таки можно говорить только с определенными оговорками.
Визит Патриарха Варфоломея, безусловно, получился широкоформатным, статусным, можно даже сказать – полнокровным. Десять дней пребывания в России, посещение Москвы и Санкт-Петербурга, три совместные литургии с Патриархом Кириллом, встречи с политиками (в том числе с президентом России Дмитрием Медведевым) и послами.
Этот визит не стоит считать беспрецедентным. Летом прошлого года Стамбул посещал глава РПЦ, и нынешняя поездка Патриарха Варфоломея – принятый в церковной среде ответный жест. Точно так же в 1987 году Константинопольский Патриарх Димитрий посещал Москву, Ленинград и Львов в ответ на официальный визит Патриарха Пимена.
Другое дело, что тогда Константинополь «ответил» Москве спустя 10 лет – Пимен побывал в Стамбуле в 1977 году. Но то были другие времена, иная повестка дня, иная интенсивность контактов.
Значимость поездке по России Варфоломея придают два обстоятельства. Во-первых, негативный фон, сложившийся во взаимоотношениях двух Церквей в последние 20 лет. Здесь стоит вспомнить и временное прекращение общения в середине 90-х из-за признания Константинополем Эстонской Апостольской Православной Церкви, и постоянные споры вокруг первенства в православном мире, и претензии Вселенского Патриархата на окормление русской диаспоры, и переход под омофор Варфоломея русских епископов, и вопрос об украинской автокефалии.
Во-вторых, можно предположить, что Патриарх Кирилл, посетив Стамбул, обозначил тем самым определенный сдвиг в дипломатической тактике РПЦ. Он показал, что Московский Патриархат не будет впредь занимать выжидательную позицию и лишь отвечать на выпады Константинополя (как это часто бывало при Алексии II), но возьмет инициативу в свои руки, попытается войти со Вселенским Патриархатом в дипломатический клинч, сковав его, ограничив его поле действия. Скорый ответный визит Варфоломея как будто указывает на то, что «игра» уже идет под диктовку Москвы.
Высказывания константинопольского гостя по поводу Украины лишь усиливают это впечатление. Ведь признания «украинской автокефалии» от него ждали еще в 2008 году, но он этого не сделал, солидаризировавшись, казалось, с позицией Алексия II. Получается, что Патриарх Кирилл «додавил» Константинополь, вынудил обозначить свою позицию однозначно. Такая интерпретация видится уместной.
Однако не стоит забывать, что Патриарх Варфоломей – церковный политик мирового класса (Патриарху Кириллу, например, еще предстоит этот класс обрести и подтвердить). Он искушен и многоопытен, у него множество политических рычагов, равно как и времени на то, чтобы заниматься, собственно, политикой. Он способен просчитывать шаги «оппонентов» наперед, зато уловить его мотивы подчас бывает непросто. Так и сейчас: похоже, что Вселенский Патриарх ведет какую-то тонкую игру, но какую – неясно.
Отвечая на вопросы корреспондента «Русского Newsweek’а», Варфоломей обозначил две главные проблемы во взаимоотношениях Москвы и Фанара (греческий квартал в Стамбуле, где находится резиденция Константинопольского Патриарха. – «НГР»). Во-первых, это вопрос об автокефалии, точнее, о том, кто и что определяет «независимость» Церкви. Во-вторых, националистические тенденции в православной диаспоре.
Двумя-тремя репликами Патриарх-политик, по сути, дал понять, что противоречия во взаимоотношениях с Москвой – при всех реверансах, консенсусах и жестах доброй воли – сохраняются. Причем это проблемы не локальные, а концептуальные, «цивилизационные» и касающиеся всего православного мира.
Константинополь хочет как можно скорее провести Всеправославный Собор (об этом, кстати, Патриарх Варфоломей заявил в интервью «России 24»). Безусловно, Фанар рассчитывает на то, что Собор утвердит механизм «дарования автокефалии», главную роль в котором будет играть Константинопольский Патриархат. Поместные Церкви должны извещать Константинополь о намерении предоставить «независимость» той или иной структуре, тогда как именно Вселенский Патриарх издает Томос об автокефалии, предварительно проверив наличие консенсуса в православном мире.
Относительно диаспоры Патриарх Варфоломей сказал следующее: «Нужно признать, что административные разделения, характеризовавшие в особенности жизнь так называемой православной диаспоры, часто определялись националистическими интересами. Дело в том, что все православные Церкви должны ставить во главу угла не столько свою национальную идентичность, сколько насущное церковное единство».
Налицо спор двух моделей православного мира. РПЦ является крупнейшей и самой влиятельной «национальной» поместной Церковью. Православный мир «по РПЦ» – это конгломерат независимых структур, конфликты между которыми разрешает Собор, тогда как Фанару в этой схеме принадлежит роль «английской королевы»: уважаемого, но не обладающего реальной властью арбитра, утверждающего уже принятые решения.
Константинополь, в свою очередь, не согласен на формальное «судейство». Он хочет быть деятельным арбитром. Фанар – «наднациональная» структура, анахроничная по своей сути. Лишь реальное «судейское» участие в делах православного мира может удержать этот плот на плаву. В противном случае Константинопольский Патриархат превратится в этническое гетто.
Патриарх Варфоломей прекрасно понимает, что вопрос об украинской автокефалии – не идея фикс раскольнических структур, а более серьезный церковно-политический проект. До раскольников Константинополю нет никакого дела. Он может пожертвовать ими, усыпив тем самым бдительность Москвы. Не станет раскольников – проект оживет внутри Украинской Православной Церкви Московского Патриархата, где в последние годы все активнее ведут себя сторонники «расширения независимости». Вопрос об автокефалии не будет снят окончательно и бесповоротно.
Вместе с ним сохранится и вес Константинопольского Патриарха с его Томосом. В итоге Патриарх Варфоломей выполнит свою – без преувеличения – историческую миссию.
