Андрей Рискин -Сергей Николаевич, на днях в Североморске прошли учения на случай возникновения нештатной ситуации при постановке в док и обследовании атомохода "Курск". Специалисты говорят, что вероятность такой ситуации составляет доли процента. Это действительно так?
- Никто не знает масштабов разрушения в смежных с реактором помещениях на "Курске". Реакторный отсек представляет собой комплекс инженерных сооружений. Отсек изолирован. У нас на атомных ледоколах да и на атомоходах, полагаю, рассчитано, что при максимальной проектной аварии происходит разрыв на неотсекаемые участки трубопровода первого контура. То есть речь идет о трубопроводе, который гоняет "активную" воду по системе первого контура. Это максимальная проектная авария. Все остальное рассматривается, как правило, гипотетически.
Помещений в реакторном отсеке много, кроме того много разных датчиков, трубопроводов и так далее. Если при аварии все это сместилось, скажем так, в комплексе, опасаться нечего. Реактор заглушен, это бесспорно, иначе мы при мониторинге имели бы совсем другие цифры. Все остальное покажет обследование в доке. Насколько мне известно, для страховки в случае радиоактивной утечки в доке установлен специальный поддон.
А вообще вся эта операция напоминает мне археологические раскопки. Там кисточкой работают. И здесь нужна такая же осторожность, тогда безопасность будет обеспечена и об утечке говорить не придется.
- В случае форс-мажора планируется вывезти только жителей Росляково. Утверждается, что опасная зона в случае заражения не превысит трех километров┘
- Нет оснований сомневаться в расчетах специалистов. И нет повода для чрезмерных опасений. Тем более что с твердым топливом в плавдоке ПД-50 работать не будут.
- Кстати, что можно сказать об этих самых твердых радиоактивных отходах?
- Полагаю, что перед такими крупномасштабными учениями, на которые уходил "Курск", они их сдали. Зачем им в море лишний "мусор"? Что касается ядерного топлива, то его придется выгружать: у нас и так только на Северном флоте под сотню атомных лодок, выведенных из эксплуатации.
- Но это произойдет уже в Снежногорске, на заводе "Нерпа"┘
- Конечно. В Северодвинске технология конвертации отработана досконально. Отсек обрезается, заваривается с двух сторон, приобретая тем самым внутреннюю плавучесть, а для центровки по бокам навариваются специальные понтоны. У работников плавдока в Росляково такого опыта нет, но специалисты из северодвинской "Звездочки", надо полагать, помогут. Потом отсек отбуксируют на СРЗ "Нерпа" для выгрузки ядерных стержней.
- А представляет ли опасность эта буксировка?
- На "Атомфлоте" Мурманского морского пароходства существует такая классификация: радиационно опасная работа и потенциально опасная работа. В первом случае имеется в виду опасность загрязнения окружающей среды и облучения человека при работе с радиоактивными веществами. Во втором речь идет о возникновении нештатных ситуаций, вплоть до ядерной аварии, при работе с топливом. У нас буксировка судна и постановка его в док считается потенциально опасной работой. Потому что есть опасность, что судно с ядерным топливом на борту может перевернуться, могут произойти столкновение судов на море и прочие чрезвычайные ситуации. Главная задача - избежать возникновения неуправляемой цепной реакции. На "Курске" реакторы заглушены, но такую буксировку мы полагали бы потенциально опасной работой.
- Все говорят об опасности утечки радиации. Но о том, что наибольшую опасность вызывает демонтаж ракетных комплексов "Гранит", и на "Рубине", и на флоте предпочитают не говорить.
- Это, конечно же, сугубо технический вопрос, и мне трудно давать комментарий. Но мне кажется, что реактор сам по себе выдержит взрыв одной ракеты как минимум. Другое дело, что мы не знаем, как будут дальше развиваться события. Ну ладно, одна ракета, а если - не дай бог - остальные сдетонируют? Мы в пароходстве проводили такие расчеты - на случай взрыва или пожара на ледоколе. Они показали, что у реакторов - а они, по сути, идентичны "флотским" - высочайшая степень надежности.
Давать прогнозы трудно еще и в связи с отсутствием полной информации. Пару месяцев назад довелось читать так называемый паспорт безопасности операции по подъему "Курска". Вы знаете, мне было смешно, обидно и грустно одновременно. Там же не было никаких цифр. В вашем паспорте есть цифры? Есть. А там везде были прочерки. Сколько на борту солярки? Написано: "Уточняется у руководства Северного флота┘" Простите, когда паспорт широко рекламировали, прошел почти год со дня гибели атомохода. Неужели за это время нельзя было узнать, с каким запасом дизельного топлива субмарина вышла на учения?
- Министерство здравоохранения Норвегии приняло решение обследовать всех без исключения норвежцев, участвующих в операции по подъему "Курска". Уже объявлено, что в ближайшее время в больнице Киркенеса будет проведено около тысячи исследований крови┘
- Это правильно. Мне кажется, это не радиофобия, это во многом связано с фактором страховки. Наверняка все иностранные участники операции застрахованы. Легче заплатить за анализ крови сейчас, чем потом заниматься судебными тяжбами. Рак имеет многопричинную составляющую: позагорал на юге, к примеру, а клетка уже взбунтовалась на генном уровне. А так сразу же после операции все будет ясно, ибо анализ крови - это наиболее точный способ выявления облучения на ранней стадии.
Кстати, во время оккупации Севера в ходе Гражданской войны английские врачи брали анализы крови у саамов - коренной народности Кольского полуострова. Чтобы понять, что им помогает выживать в таких условиях, как тут люди умудряются жить. То есть уже тогда кровь брали на исследования. А сейчас сам бог велел┘
