Цена энергетической независимости

Пока санкционные решения Брюсселя против России в значительной степени ограничивают конкурентоспособность именно европейской промышленности. Фото Reuters

Исторический опыт свидетельствует: там, где ресурсная база весьма скромная, решающее слово за дипломатией. Энергетика Европейского союза не исключение. Можно на пальцах одной руки сосчитать количество государств – членов ЕС, обладающих вполне достаточной ресурсной базой. Здесь многое решает сформировавшееся в конце XX – начале XXI века функциональное направление дипломатии Старого Света. Это уникальное интеграционное объединение потребляет 20% глобальной энергии. При этом 54% энергии ЕС импортирует. К примеру, 24 года назад этот показатель равнялся 47%. Если взять уровень зависимости по каждому из 27 государств – членов ЕС, то получится настоящая мозаика. По карликовым странам типа Мальты, Люксембурга, Кипра имеем более 90% импорта. Средние государства вроде Норвегии, Дании закупают всего лишь 20%.

Если принять весь природный газ, который поступал в ЕС по состоянию на 24 февраля 2022 года, за 100%, то Россия была источником 23,3% данного углеводорода, Норвегия – 22,7%, Украина – 10,2%, Белоруссия – 8,9%. Эффективность энергетической дипломатии достигается там и тогда, где и когда решаются уравнения с двумя неизвестными: необратимость наличия надежной и доступной энергии и гарантированность снижения уровня зависимости от экспорта.

Формирование политики

Можно однозначно утверждать, что современная энергетическая стратегия Европейского союза стала формироваться с момента начала разработки Маастрихтского договора, который предусматривал превращение Европейского экономического сообщества (ЕЭС) в ЕС. Речь идет о многостороннем процессе. Здесь тесно пересекаются геополитика, экономика, энергетика, экология, климатология. Конечно же, чувствовались преемственность и обновление. Преемственность проявлялась в акценте на энергетическую безопасность, поддержании высокого удельного веса нефти в ресурсной базе.

Несомненно, что важнейшим событием, кардинально повлиявшим на современную энергетическую стратегию ЕС, явилось подписание Киотского протокола. Дата и место принятия: 11 декабря 1997 года, Киото (Япония). Дата вступления в силу: 16 февраля 2005 года. Киотский протокол давал ответ на вопрос: «Каким должен быть оптимальный уровень концентрации выбросов углекислого газа (CO₂), метана (CH₄), закиси азота (N₂O), гидрофторуглеродов (ГФУ), перфторуглеродов (ПФУ) и гексафторида серы (SF₆) в атмосферу?». Каждое государство-участник получило надежный инструментарий для избежания опасного антропогенного воздействия на климатическую систему планеты. Закономерно возникал вопрос: как будет выглядеть ресурсная база при масштабном сокращении уровня углеродных выбросов в энергетической системе? Есть два варианта ответа. Первый вариант: стопроцентная опора на возобновляемые источники энергии (ВИЭ). Но при современном технологическом базисе это похоже скорее на авантюру. Второй вариант отмечен одновременным наличием ВИЭ и невозобновляемых источников энергии (НИЭ). Это протекает с гораздо меньшими издержками и несет гораздо меньше угроз для энергетической безопасности ЕС.

Когда человечество всего лишь несколько лет отделяли от вступления в третье тысячелетие, высшие органы ЕС пополнили правовое поле данной интеграционной группировки первыми директивами о создании внутреннего рынка электроэнергии и газа. 1990-е годы отмечены первыми симптомами экологизации народно-хозяйственного комплекса и энергетического хозяйства. Во многом перекликается с Киотским протоколом Парижское соглашение 2015 года. Еврочиновники постоянно учитывают его, целенаправленно участвуя в формировании глобальной энергетической архитектуры в соответствии с целями Соглашения.

Хорошо известно, что 2 октября 1997 года первые лица государств-членов скрепили своими подписями Амстердамский договор, который вступил в силу 1 мая 1999 года. Это событие следует рассматривать сквозь призму влияния энергетики на состояние дел в ЕС в целом. Молодой московский ученый Даниил Клименко пишет: «После вступления в силу Амстердамского договора энергетика впервые стала рассматриваться в ЕС как фактор, влияющий на устойчивое развитие». На что были направлены дальнейшие шаги Европейской комиссии (ЕК) по формированию внутреннего энергетического рынка? Ученый поясняет далее, что здесь наличествуют три направления: «снижение цен для потребителей в ЕС, обеспечение стратегической независимости в энергетической сфере и уменьшение зависимости от одного или нескольких поставщиков, считавшихся не всегда надежными».

13 декабря 2007 года был подписан Лиссабонский договор о функционировании Европейского союза (ДФЕС). Фактически это Конституция Европейского союза. Документ вступил в силу в 2009 году. Содержательная часть раздела 21 ДФЕС представляет собой юридический фундамент энергетической политики ЕС. В контексте данного разговора следует обратить внимание на две статьи: 122 и 194.

В параграфе 1 ст. 122 прописан сценарий, по которому должна строиться линия руководства ЕС, «если возникают значительные трудности в снабжении определенными продуктами… в энергетической сфере». Суть линии сформулирована так: «Без ущерба другим процедурам, предусмотренным Договорами, Совет по предложению Комиссии может в духе солидарности между государствами-членами принимать решение о мерах, соответствующих экономической ситуации».

Становой хребет энергетической составляющей интеграции в рамках ЕС: создание механизмов, гарантирующих достижение четырех целей. Все эти цели должны достигаться солидарно. Параграф первый ст. 194 гласит: «В рамках создания или функционирования внутреннего рынка и с учетом потребности в сохранении и улучшении качества окружающей среды политика Союза в энергетической сфере ставит целями в духе солидарности между государствами-членами: а) обеспечить функционирование энергетического рынка; b) обеспечить надежность энергоснабжения в Союзе; с) содействовать энергетической эффективности и экономии энергии, а также развитию новых и возобновляемых видов энергии; d) содействовать межсоединению энергетических сетей».

Именно в Лиссабонском договоре впервые была прописана общая компетенция руководящих органов ЕС по вопросам энергетической политики. Стартовала договорно закрепленная общая энергетическая политика. Представители ЕС постоянно подчеркивают взаимосвязь, взаимозависимость, взаимовлияние перечисленных целей. Это ощущается во всем документальном массиве, правовом блоке ЕС, который стал формироваться после подписания Лиссабонского договора. В блоке все нормативно-правовые акты, документы политической природы можно поделить на два периода. Первый период заканчивается 24 февраля 2022 года. В этот же день начинается второй период. Именно 24 февраля 2022 года стартовала специальная военная операция (СВО) России в Украине. СВО решительно осуждается коллективным Западом. Позицию коллективного Запада полностью поддерживает его составная часть – ЕС.

Одной из главных опор европейского энергоповорота стала ветровая энергетика. Фото Reuters

А сейчас обратимся к наиболее важным документам первого периода. Начнем с Третьего энергетического пакета. Это законодательство Евросоюза по либерализации газового и электрического рынков. В июле 2009 года Совет ЕС и Европарламент записали в свой актив принятие данного законодательства. Оно вступило в силу 3 сентября 2009 года. Законодательство разрабатывалось, когда существовал социальный запрос по поиску рецептуры, позволяющей ограничить монополию поставщиков газа и электричества. Монополисты владели сетями доставки к потребителям. Это вело к выдавливанию конкурирующих субъектов хозяйствования из делового поля, наживанию на транзите и в итоге к высокой и в то же время экономически необоснованной прибыли. Социальный запрос был удовлетворен. Авторы Третьего энергетического пакета обладали неким налетом романтики, когда верили в то, что цены на углероды будут только снижаться. Когда и поставщики, и покупатели были европейцами, так оно и было. Но вот когда европейцы столкнулись с типичным стремлением покупателей-азиатов выдержать самую жесткую конкуренцию, когда премиальность газового и электрического рынков приказала долго жить, неприятной реальностью стал безудержный рост цен на энергоносители. Вот уже три года оставляет желать лучшего волатильность рынка. Она там довольно серьезная.

Далее нам пригодится анализ, проведенный российским ученым Ириной Пашковской касательно Рамочной стратегии развития Энергетического союза ЕС. Этот документ был принят Еврокомиссией в феврале 2015 года. Ирина Пашковская совершенно справедливо оценивает настоящий факт как «официальное начало функционирования Энергетического союза ЕС». Напрасно здесь искать формулирование «принципиально новых элементов энергетической политики Евросоюза». Зато есть основания констатировать «доработку и развитие положений ранее принятых Евросоюзом документов». Ирина Пашковская четко выявила цель и задачу Энергетического союза ЕС. «Цель – удовлетворить спрос на энергоносители всех без исключения потребителей Евросоюза: граждан и бизнеса, включая промышленность, – в параметрах выбора, объема, качества и доступной цены на энергоносители посредством завершения формирования единого внутреннего энергетического рынка. Задача – преобразование 27 национальных энергетических систем государств – членов ЕС в единую энергетическую систему в масштабах всего Евросоюза».

Разумеется, с Рамочной стратегией генетически связаны стратегии, в которых прослеживается блок качественно новых элементов энергетической политики. Центральное значение имела принятая в том же году Стратегия создания Энергетического союза ЕС. В этой стратегии нам поможет разобраться заместитель председателя Европейской комиссии и европейский комиссар по междуинституциональным отношениям и администрации Марош Шефчович. Приведем наиболее значимый фрагмент его интервью: «Это всеобъемлющий документ, который определяет, что Еврокомиссия намерена сделать за ближайшие пять лет в энергетическом секторе. Главной задачей создания Энергосоюза станет предоставление европейским потребителям оптимальных цен на энергию. Цены на энергию – это тот критерий, на основании которого европейский бизнес и частные потребители будут судить об эффективности создания Энергосоюза. Для снижения цен мы намерены повысить давление на производителей энергии путем создания полноценного конкурентного рынка энергии. Страны ЕС должны будут согласовывать с Еврокомиссией будущие соглашения о внешних энергозакупках. Мы повысим транспарентность этих соглашений».

А вот что сказал бывший еврокомиссар по климатическим изменениям и энергетике Мигель Ариас Каньете: «Эта стратегия будет направлена на привлечение новых поставок СПГ в Европу и обеспечение возможностей компенсации недостатка газа в тех регионах, которые в нем нуждаются».

Ныне действующий председатель ЕК Урсула фон дер Ляйен своевременно добилась подписания ее детища – Европейского зеленого соглашения (ЕЗС). ЕЗС прошло полный процесс утверждения в 2020 году. Общий знаменатель всех подписантов – верность общей цели, проходящей красной нитью через весь ЕЗС. Она предельно проста и понятна: климатически нейтральный ЕС в 2050 году. Предсказуема содержательная сторона: набор соответствующих политических инициатив Европейской комиссии. После начала СВО на одно из центральных мест выдвигается REPowerEU. Тем самым радикально снижается зависимость от импорта нефти и газа из России.

Внешняя стратегия

18 мая 2022 года произошло весьма важное событие в деятельности Европейской комиссии. Последняя отметилась опубликованием Внешней энергетической стратегии ЕС. Первый вариант данного документа был подготовлен в первом периоде. В Брюсселе уже собирались вычитывать гранки, но 24 февраля 2022 года мир стал свидетелем новых реалий. Естественно, началась подготовка второго варианта. Второй вариант полностью совпадает с публикацией от 18 мая 2022 года. Первый и второй варианты далеко не братья-близнецы. Разница между ними существенная.

Чего же ожидали авторы второго варианта? Какие положения и выводы, сформулированные во Внешней энергетической стратегии ЕС, уже успели продемонстрировать свою жизнеспособность? Энергетическая дипломатия ЕК сработала блестяще, обеспечив беспрецедентное наращивание поставок от основных экспортеров СПГ и трубопроводного газа. А это как раз то, чего ожидали авторы второго варианта.

Конечно, больше всего изменений относится к диверсификации газовых поставок. С началом СВО все упирается в верность, правильность оценки потенциала замещения текущих российских поставок как сжиженного природного газа, так и трубопроводного. Ведомство фрау Ляйен расщедрилось на оплату дополнительных объемов и того, и другого газа. В первом случае имеем плюс 50 млрд куб. м продукта в газообразном состоянии, во втором – плюс 10 млрд куб. м.

Сейчас, когда пишутся эти строки, можно составить внушительный список государств, осуществляющих поставки газа в ЕС или способствующих таким поставкам (США, Канада, Египет, Израиль, Южная Корея, Япония, Катар, Норвегия, Азербайджан, Алжир, Ангола, Нигерия, Сенегал). И все-таки не надо спешить с окончательными выводами. Ответственный редактор приложения «НГ-энергия» Олег Никифоров пишет: «Хотя с началом полномасштабной операции Кремля в Украине в 2022 году ЕС удалось заменить российский трубопроводный газ на СПГ, глобальный газовый рынок по-прежнему находится в состоянии напряжения. Энергетические рынки в этом году нестабильны на фоне страхов эскалации войны Израиля с ХАМАС и возможной конфронтации с Ираном, хотя на сегодняшний день рост цен на нефть и газ оказался относительно сдержанным».

К сожалению, уже много лет не приносит осязаемых плодов стремление ЕК довести до минимума утечки метана, сдать в исторический архив техническое стравливание и факельное сжигание природного газа. Команда фон дер Ляйен считает, что подобное стремление должно прослеживаться в глобальном масштабе. У ЕС есть эффективные технологии, которыми это интеграционное объединение готово поделиться. Но дело никак не дойдет до финансовой подпитки со стороны профильных международных организаций. Не хотят разворачиваться на 180 градусов политики мирового уровня из числа партнеров вне ЕС. Пойди все с точностью до наоборот, мировой рынок ежегодно получал бы дополнительно 46 млрд куб. м газа. Эти кубометры в итоге осели бы на пространстве ЕС.

Слабое место анализируемой стратегии – отсутствие жизнеспособного сценария обеспечения достаточными объемами нефти и нефтепродуктов. Пока нет прорывных результатов переговоров еврочиновников с богатыми нефтью странами Арабского Востока.

Все идет к тому, что большинство государств – членов ЕС к 2030 году полностью откажутся от угля. И в то же время это год, когда можно подводить итоги первого десятилетия Водородной стратегии ЕС, принятой в июне 2020 года. Скорее всего станет реальностью выход на импорт 10 млн т водорода в год. Можно смело прогнозировать главный результат 30-летия Водородной стратегии. К 2050 году ЕС достигнет таких рубежей, когда будет производиться зеленый водород по цене ниже 1,5 долл. за 1 кг. Специально отметим, что речь идет об уровне, полностью подходящем для ценовой конкуренции с природным газом.

В завершение вновь процитируем Даниила Клименко, который пишет: «Разрыв российско-европейского сотрудничества стал фактором, который быстро и кардинально изменил приоритеты энергетической политики ЕС. Обеспечение безопасности энергоснабжения стало главной задачей в ближайшей и среднесрочной перспективе, в то время как стратегическая цель перехода к «устойчивой энергетике» временно отложена. Евросоюз готов заплатить высокую цену ради политической цели – уменьшения энергетической зависимости от России».