На фото очередь в магазин известного бренда одежды перед его закрытием. Фото Reuters
Когда иностранные компании стали объявлять о временной приостановке деятельности в России, можно было услышать, что Запад (и страны вроде Кореи или Японии) хочет наказать власть в РФ, но вместо этого наказывает средний класс, который нельзя считать ядерным электоратом Владимира Путина. Именно для среднего класса важно качество потребления, именно такие люди чувствуют, что их жизнь меняется, когда они не могут оплатить покупки в иностранных интернет-магазинах, взять кредит, поехать в Испанию, сходить в IKEA или просто купить одежду привычной марки.
Российские власти с самого начала санкционного давления заверяли граждан в том, что страна обеспечена продовольствием и всем необходимым. Социальные обязательства, говорили они, будут выполнены. Тем самым власть как будто обозначила свои приоритеты. Главное – позаботиться о тех, кто опасается исчезновения сахара или гречки с полок.
На первый взгляд это кажется вполне естественной реакцией, и речь вовсе не о политико-электоральной ориентации. Человек живет буржуазной жизнью, когда может позволить себе больше необходимого. В России, несмотря на годы относительного благополучия, не вполне закрепилось представление о том, что буржуазное потребление – это норма, а не излишество. Люди вспоминают поздний советский период или лихие 90-е и считают выживание в кризис чем-то естественным. Такое восприятие мира власть скорее всего принимает во внимание, когда ожидает санкций.
В то же время российское руководство долгое время – и, в общем, не без оснований – ставило себе в заслугу то, что средний класс в стране сформировался. То, что он никак не мог, да и по-прежнему не может, получить адекватное представительство в политике, – другой вопрос. Однако именно в становлении буржуазии и проявился эффект сытых нулевых. Базовые потребности граждан были удовлетворены. Они смогли посмотреть дальше, забраться на одну-две ступени выше.
Здесь можно говорить о пирамиде потребностей. Идейные противоречия власти и среднего класса часто сводятся к тому, как эта пирамида воспринимается. Безопасность, крыша над головой, пропитание, работа – важные потребности. Но общество не может считаться современным и развитым, если только эти запросы удовлетворяются. Саморазвитие и самореализация, стремление к более качественному потреблению, свобода личности – иерархически более «высокие» потребности. Когда они становятся важными, социум прогрессирует.
Власть не раз давала и дает понять, что, к примеру, ради безопасности можно и нужно жертвовать другими потребностями, и это нормально. На самом деле для современного общества в этом нет ничего нормального, это вынужденный или произвольный спуск на несколько ступеней.
Если бы не сырьевой бум начала XXI века, о буржуазном потреблении в России вряд ли пришлось бы говорить. Но и на благосостояние других социальных групп он тоже повлиял. Качество жизни «рабочего класса» тоже выросло. Просто в одной среде новые потребительские привычки легче сочетаются с буржуазными ценностями, а в другой – сложнее. И власть, понимая, что лучше жить так или иначе стали все, не сделала стратегическую ставку на средний класс.
Именно поэтому новая российская буржуазия так болезненно ощущает уход (даже если временный) привычных марок, недоступность привычных технологий. Экономика не позаботилась о том, чтобы в этом сегменте у страны были свои конкурентные предложения. Импортозамещение коснулось технологий и товаров «первой необходимости». В итоге буржуазии приходится немедленно изобретать, как сохранить свои потребительские привычки, а вместе с ними – чувство классовой принадлежности. И надеяться на то, что все скоро вернется к относительной норме.
Геннадий Петров 
