Выплаты Донбассу или пенсионная реформа?

Иллюстрация pixabay.com

В связи с упрощением выдачи российских паспортов жителям самопровозглашенных Донецкой и Луганской народных республик главным оказался вопрос о пенсиях. Право получать российскую пенсию по старости, по подсчетам, получит каждый третий претендент на гражданство РФ. Об этом сообщил на пресс-конференции в Пекине президент России Владимир Путин. Он же подтвердил, что на это может быть потрачено до 100 млрд руб. – впрочем, в течение нескольких лет, а не в год, как сообщали некоторые издания.

Министр труда РФ Максим Топилин не думает, что это станет большой нагрузкой для пенсионной системы РФ. Об этом он сказал журналистам, впрочем, никак дополнительно это мнение не аргументируя. Владимир Путин также заявил, что для РФ названная сумма «не является чем-то критическим», а обязательства перед российскими пенсионерами будут выполнены. В том, что жители Донбасса могут теоретически получать еще и украинскую пенсию, Путин не видит никакой несправедливости. По его словам, пенсия в Украине в три раза меньше российской, а люди «живут под пулями», и их «нужно поддержать».

Если человек получает российский паспорт, он пользуется теми же правами, что и другие граждане РФ, и не может быть в них ущемлен. Это касается и его права получать пенсию по старости. При этом важно помнить, что у государства нет никаких «своих» денег. Нет их и в Пенсионном фонде. Это деньги граждан, налогоплательщиков, это отчисления от их зарплат, которые осуществляются на протяжении многих лет. Жители Донбасса, в том числе и старшее поколение, не участвовали в этой системе. Но из соображений законности, а также милосердия они будут получать деньги из этого фонда. Участвовать в накоплении средств будут уже следующие поколения.

Допустим, граждане России принимают такую логику. Пусть в Пенсионном фонде есть свободные 100 млрд руб. на несколько лет и ими можно благородно распорядиться, помочь людям. Но такую аргументацию было бы гораздо легче принять, если бы параллельно российская власть не внедряла совершенно другие социально-экономические механизмы.

Речь, конечно, о повышении пенсионного возраста. Власть, и в первую очередь глава государства, потратили немало времени (в том числе и эфирного) и сил на то, чтобы убедить граждан в правильности, экономической целесообразности реформы. Приводились цифры, обозначались тенденции. Пенсионеров становится больше, работающих людей – меньше. Следовательно, для того, чтобы в Пенсионном фонде хватало денег, работать нужно дольше – и мужчинам, и женщинам.

Аргументы власти звучали вполне логично. Их можно было принять. Более того, это был тот редкий случай, когда власть инвестировала свой рейтинг в непопулярную реформу, признала, что граждане вправе беспокоиться, и постаралась объяснить им, почему важно поступить так, а не иначе. Пенсионная система переводилась в режим накопления средств. Это – логически – означало минимизацию и оптимизацию трат.

Выделение 100 млрд руб. на поддержку пенсионеров Донбасса, при всем благородстве, гуманности и законности, возвращает россиян в другой мир. Он параллелен миру пенсионной реформы. Запускается система, в чем-то сходная с экономическим планированием в СССР, когда производитель мог работать уже в счет следующей пятилетки, а потребитель – пользоваться произведенным продуктом в текущую пятилетку. В стратегическом накоплении есть смысл только тогда, когда траты сокращаются.

Если реформа была необходимой, если она запущена и если власть ее отстаивает, невозможно уже на следующий год после запуска нового механизма вести себя так, как будто реформы нет. Общество доверяет последовательной аргументации. Если же аргументы произвольны, сложно добиться поддержки даже самой правильной и полезной реформы.