"Созидательное разрушение" России

Слишком высокие зарплаты мешают росту экономики РФ, считают некоторые авторитетные экономисты. Фото Интерпресс/PhotoXPress.ru

Перед правительством поставлено несколько сложных задач, которые, похоже, входят в противоречие друг с другом и раскалывают ведомства и экспертов на два лагеря. С одной стороны, надо снижать уровень бедности. С другой – повышать производительность труда. В Минтруде заявили, что одними пособиями проблему бедности не решить, необходимо увеличивать зарплаты. Но в Экономической экспертной группе (ЭЭГ), тесно взаимодействующей с Минфином, сообщили, что оплата труда в стране и так увеличивается в 2,5 раза быстрее, чем производительность, и это уже стало тормозом экономического роста. По мнению ЭЭГ, решить проблему поможет «созидательное разрушение».

Близкие к финансовому блоку правительства экономисты указали на один из главных внутренних тормозов роста ВВП страны. «Есть макроэкономические причины замедления роста. С 2005 года идет существенное повышение доли оплаты труда в ВВП: на 10 процентных пунктов (п.п.) – с 43 до 53%. Соответственно доля валовой прибыли падает примерно с 38 до 31%. Но это не все, поскольку из валовой прибыли вычитаются еще платежи за ресурсы – налог на добычу полезных ископаемых. Если мы и от этого очистим показатели (поскольку эти доходы фактически не достаются бизнесу), то получим еще меньший результат», – сообщил руководитель ЭЭГ Евсей Гурвич в статье «Прошлое и будущее экономического роста в России», опубликованной на экспертном портале Economy Times.

Также можно посмотреть на соотношение производительности труда и реальной заработной платы, продолжил Гурвич. Судя по обнародованным данным, с 2002 по 2018 год производительность труда в РФ выросла примерно на 60%, а оплата труда примерно на 150%, «то есть она растет в 2,5 раза быстрее», уточнил экономист.

«Эти два макроэкономических фактора, во-первых, определяют снижение международной конкурентоспособности... Во-вторых, ослабляются стимулы инвестировать, поскольку доходность от инвестиций меньше, раз прибыль, получаемая бизнесом, сокращается. В-третьих, поскольку у нас слабо развита финансовая система, инвестиции в основном идут за счет собственных средств, чем меньше собственных средств остается, тем меньше инвестиций. Все это достаточные причины для замедления роста», – пояснил Гурвич.

«Разрыв в производительности лучших и худших есть везде, но в России он выражен намного сильнее, «балласт» становится все более неподъемным, а рыночной очистки от него нет», – добавил экономист. По его уточнению, традиционные пути повышения совокупной факторной производительности (инновации, технологический прогресс) у нас пока не работают. «Доля организаций в промышленности, осуществляющих технологические инновации, хронически остается очень низкой по международным меркам и даже имеет понижательную тенденцию: в начале периода она составляла 10,5%, а сейчас – 9,5%», – сообщается в статье.

И.о первого замминистра труда Алексей Вовченко указал на главный драйвер роста доходов населения.  Фото РИА Новости

Значит ли это, что нужно начать с госкомпаний и в целом с госсектора, эффективность которого иногда либо трудно измерима, либо в принципе не обсуждается, а зарплаты, прежде всего у руководящего звена, увеличиваются?

Эксперты поясняют, что и частный, и государственный сектор представлены очень разными по эффективности компаниями. В частном секторе может работать абсолютно неэффективная компания, застрявшая в прошлом веке, а в секторе, связанном с государством, наоборот, могут внедряться передовые технологии, например, новейшие IT-решения, в разы повышающие эффективность. «Где при этом быстрее всего росла производительность труда – в частном или государственном секторе? Лидеры и аутсайдеры есть в любой отрасли», – замечает основатель сервиса SuperJob Алексей Захаров.

Как пояснил «НГ» Гурвич, опережающий рост зарплаты по сравнению с производительностью труда – «это общая тенденция, не относящаяся только к госсектору и госкомпаниям». «Эффективность компаний госсектора в целом ниже, но это лишь одна из причин торможения экономического роста», – уточнил он.

Другой вопрос – не приведет ли ограничение роста зарплат и перераспределение нагрузки на тех работников, которых пока не уволили, к усилению эксплуатации рабочей силы? Ведь проблема усугубляется еще и тем, что повышать производительность работникам придется, судя по всему, «вручную», в меру своих физических возможностей, потому что, как заметил исследователь, доля организаций, внедряющих технологические инновации, пока крайне низка.

Но, по словам Гурвича, «нет оснований говорить об эксплуатации работников в нашей стране». «По данным Организации экономического сотрудничества и развития, доля ВВП, получаемая работниками, в нашей стране выше уровня, типичного для других стран (как развитых, так и развивающихся). Так что речь идет скорее об устранении сдерживания роста экономики», – пояснил он.

В Счетной палате тоже ранее высказывались о низкой производительности труда в России. «Выработка на одного работающего у нас примерно 23 долл. в час. Даже в Турции уже в 1,5 раза больше, у американцев – примерно в три раза больше. Мы пока находимся где-то на уровне 80-х годов стран «большой семерки», – сообщал в прошлом году председатель Счетной палаты Алексей Кудрин.

Однако без увеличения зарплат не решить проблему бедности, предупредили в Минтруде. «Давайте посмотрим состав доходов... Заработная плата – вот тот драйвер, локомотив, который тянет наши доходы», – заявил, выступая на Гайдаровском форуме, и.о. первого замминистра труда и социальной защиты Алексей Вовченко. По его словам, доля социальных пособий в составе доходов – всего 4%. «Это как нужно увеличивать социальные пособия, чтобы они оказали какое-то влияние на уровень доходов?» – задался вопросом Вовченко.

Нет единства мнений и в экспертном сообществе. Институт комплексных стратегических исследований (ИКСИ) ранее назвал мнимым утверждение, что в нулевые годы рост зарплаты значительно опережал рост производительности труда: этот тезис «представляет собой всего лишь результат некорректного сопоставления статистических данных».

«Некорректность сопоставления такого рода связана прежде всего с тем, что два показателя – реальная заработная плата и производительность труда в реальном выражении – оцениваются с помощью принципиально разных ценовых индексов. При этом часть затрат работодателей на использование труда своего наемного персонала (страховые взносы, оплата труда персонала, нанятого индивидуальными предпринимателями, и т.д.) остается неучтенной», – пояснили в ИКСИ.

Также исследователи отмечали, что сейчас сложно сравнивать значения показателей национальных счетов на середину нулевых годов с текущими из-за изменений в методологии. «Однако в целом существенного роста доли оплаты труда в валовой добавленной стоимости не видно и сейчас. В последние три года показатель колеблется примерно на одном уровне», – уточняли они (см. «НГ» от 05.06.17).

«Расхожее представление об опережающем росте оплаты труда по отношению к росту производительности имеет мало общего с реалиями современной российской экономики. Никакого фиксированного соотношения здесь не просматривается, циклы относительного удешевления рабочей силы чередуются с циклами ее относительного удорожания», – сообщал также замдиректора Центра трудовых исследований НИУ ВШЭ Ростислав Капелюшников в исследовании «Производительность и оплата труда: немного простой арифметики». Расчеты показывают, что в 2011–2012 годах рабочая сила обходилась российским предприятиям (в относительном выражении) дешевле, чем в середине 1990-х или в начале 2000-х годов.

Все зависит от того, с каким годом проводить сравнение, считает научный сотрудник Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС Виктор Ляшок. «2002 год не очень представителен, потому что до этого мы все 90-е наблюдали, что у нас оплата труда падала значительно быстрее, чем производительность. И соответственно в нулевые, наоборот, происходила обратная тенденция – производительность росла медленнее, чем заработные платы», – пояснил «НГ» эксперт.

Однако, как замечает доцент Российского экономического университета Людмила Иванова-Швец, все-таки «сейчас во многих компаниях очень много лишних, дублирующих структур и функций, и многие компании, получая достаточную прибыль, даже не задумываются о том, чтобы повышать производительность». «Очень медленными темпами идет модернизация производства. Проще платить сотрудникам нищенскую зарплату, чем тратиться на модернизацию, – объясняет мотивы некоторых предприятий эксперт. – В повышении производительности труда нужно заинтересовать компании».