Анастасия Башкатова
Фото Gettyimages
Президент, премьер, главы ведомств много лет подряд рассказывают, что оплата труда в России растет быстрее производительности труда. На основании этого утверждения принимаются ключевые решения о замораживании зарплат или бюджетных расходов. Однако тезис об отрыве зарплат от производительности может оказаться ошибочным, заявляют экономисты из Института комплексных стратегических исследований (ИКСИ). Они доказывают, что стоимость рабочей силы, включая зарплату, росла в стране строго в соответствии с динамикой производительности труда.
Институт комплексных стратегических исследований, возглавляемый деканом Высшей школы бизнеса МГУ им. М.В. Ломоносова Олегом Виханским, решил опровергнуть популярный среди чиновников тезис о чрезмерном росте зарплаты в стране. Специалисты института называют мнимым утверждение, что в нулевые годы рост зарплаты значительно опережал рост производительности труда: этот тезис, по их мнению, «представляет собой всего лишь результат некорректного сопоставления статистических данных».
В аналитическом докладе ИКСИ поясняется: «Некорректность сопоставления такого рода связана прежде всего с тем, что два показателя – реальная заработная плата и производительность труда в реальном выражении – оцениваются с помощью принципиально разных ценовых индексов. При этом часть затрат работодателей на использование труда своего наемного персонала (страховые взносы, оплата труда персонала, нанятого индивидуальными предпринимателями, и т.д.) остается неучтенной».
Авторы доклада признают, что в нулевые годы реальная зарплата работников корпоративного сектора росла высокими темпами. Это было связано и с расширением бизнеса во многих секторах, прежде всего в экспортно-сырьевых, и с замедлением инфляции, случившимся за период с 2002 по 2006 год: тогда она снизилась с 15 до 9%.
 |
| Источник: Институт комплексных стратегических исследований |
Однако зарплата в некорпоративном секторе, где работодатель не является юридическим лицом, то есть в серой зоне, была значительно меньшего размера, чем в корпоративном. К такому выводу авторы приходят на основании данных системы национальных счетов (СНС). Ссылаясь на расчеты замдиректора Центра трудовых исследований Высшей школы экономики Ростислава Капелюшникова, специалисты ИКСИ сообщают, что разрыв в оплате труда между корпоративным и некорпоративным секторами рос: в 1997–2001 годах он составлял 30–40%, а в 2001–2006 годах – уже 50–70%. Так что оценки роста зарплаты, основанные исключительно на данных корпоративного сектора, специалисты ИКСИ называют завышенными.
Но еще больше искажений в рассуждениях об опережающем росте зарплат вскрывается, «если сравнивать рост производительности труда не с зарплатой, полученной работниками, а с расходами на оплату труда для работодателей – со стоимостью рабочей силы». Предлагается учитывать такие издержки работодателей, как взносы и отчисления.
Опять-таки ссылаясь на расчеты Капелюшникова, ИКСИ сообщает, что «в 2002–2006 годах кумулятивный прирост реальной заработной платы, оцененной с позиции работодателя, оказался сопоставим с приростом производительности труда: 29 и 28,4% соответственно». Одно из объяснений – в те годы «расходы компаний на уплату страховых взносов становились относительно меньше в связи с действовавшей регрессивной системой их начисления».
В итоге ИКСИ считает более корректным сравнение удельного веса оплаты труда в валовой добавленной стоимости. Под валовой добавленной стоимостью понимается конечный результат производства – стоимость произведенных товаров и услуг, из которой вычли затраты предприятий на сам процесс выпуска.
«Данные СНС показывают, что в нулевые годы затраты на труд, включая заработную плату, скрытую оплату труда, страховые взносы работодателей, в целом по экономике составляли 45–46% ВВП. При этом в промышленности соответствующий показатель снизился с 51–52% валовой добавленной стоимости данного сектора в 2002–2003 годах, до 36–38% в 2005–2007 годах. Это свидетельствует, что «ускоренный рост» затрат на труд не был характерен для российской экономики», – делают вывод специалисты ИКСИ.
В институте подтвердили «НГ», что и после 2007 года нет данных, которые бы свидетельствовали о разрыве в динамике зарплаты и производительности труда. «Сейчас несколько сложно сравнивать значения показателей национальных счетов на середину нулевых годов с текущими из-за изменений в методологии. Однако в целом существенного роста доли оплаты труда в валовой добавленной стоимости не видно и сейчас. В последние три года показатель колеблется примерно на одном уровне», – говорит начальник отдела аналитических исследований ИКСИ Сергей Заверский.
Такие выводы выглядят смело и необычно, ведь сейчас, как правило, почти никто, начиная с президента и заканчивая приближенными к власти экономистами, не ставит под сомнение тезис об опережающем росте зарплаты. Например, во время «Прямой линии» 2015 года президент Владимир Путин и экс-министр финансов Алексей Кудрин изобразили небольшую перепалку, но в главном они сошлись.
«Помните, я говорил, что не может зарплата обгонять рост производительности труда?» – спросил тогда Кудрин. Он уже не раз заявлял о зарплатном пузыре российской экономики. Путин, судя по всему, и помнил, и соглашался. «В целом надо стремиться к тому, чтобы уровень заработной платы… подрастал к росту производительности труда, а не наоборот. Это точно», – сказал тогда президент. Хотя он все же обратил внимание, что говорить об этом проще, чем реализовывать такие пожелания на практике, потому что в стране до сих пор есть сферы с очень низким уровнем зарплаты.
Премьер Дмитрий Медведев ранее тоже указывал на «проблему опережающего роста зарплаты по отношению к производительности труда»: «Эта проблема начала образовываться лет 10–12 назад». Глава Центробанка Эльвира Набиуллина говорила, что опережающий рост зарплат создает инфляционные эффекты.
Сомнения в корректности подобных сопоставлений можно было найти разве что в ставших уже историей рассуждениях экономистов Егора Гайдара и Отто Лациса. В одной из своих статей 1988 года они писали, что в условиях диспропорций на потребительском рынке, отсталой структуры экспорта, растущей массы не обеспеченных товарами денег, «хватаясь за привычные административные меры, ужесточая контроль за соотношением производительности и оплаты труда, мы ни на йоту не приблизимся к решению проблем потребительского рынка».
При этом официальная статистика действительно показывает, что и в тучные годы, и даже в кризис динамика производительности труда в стране отставала от роста не только номинальной зарплаты, но и реальной, учитывающей инфляцию. Так, в 2003–2007 годах среднегодовой рост производительности труда, по Росстату, составлял около 7%, а номинальной зарплаты - около 25%, реальной – примерно 12%. В кризисный 2009 год Росстат зафиксировал снижение производительности труда на 4%, при этом номинальная зарплата выросла на 8,5%, а реальная сократилась «лишь» на 3%. В методике Росстата уточняется, что ведомство в своих расчетах опирается на данные по ВВП и по изменению совокупных затрат труда в эквиваленте полной занятости.
Опрошенные «НГ» эксперты поясняют, что при разговоре о соотношении динамики зарплаты и производительности труда нужно учитывать, о каком конкретно секторе и каком типе компаний идет речь. Как считает управляющий партнер компании «2К» Тамара Касьянова, в крупных нефтегазовых компаниях зарплата может расти сопоставимо или даже с опережением производительности труда, в госсекторе тоже возможен сопоставимый рост, а в стартапах, инновационных, наукоемких и сервисных компаниях скорее можно говорить об отставании роста зарплат от производительности труда.
«В корпоративном секторе экономики всегда четко известно, какая доля цены производимой продукции приходится на труд. Поэтому рост зарплаты, опережающий производительность труда, здесь маловероятен, – полагает гендиректор компании «ФинЭкспертиза» Нина Козлова. – В государственном секторе, связанном с управлением, а не с реальным сектором экономики, рост зарплаты вполне мог опережать производительность труда».
