Дарья Курдюкова
Сквозь толпу к уникальной фреске не сразу доберешься. Фото агентства «Москва»
Фрагмент италийской росписи IV века до н.э. нашли в 1871 году на территории античной Капуи, нынешней Санта-Мария-Капуя-Ветере. Сперва он был куплен семьей Дориа, потом – продан одним из Дориа музею Дерптского университета. После революции фреска оказалась в Воронеже, с 1933-го – в новосозданном Воронежском художественном музее. Выставка «Возвращение воина. Уникальная италийская фреска IV века до н.э. из собрания Воронежского художественного музея им. Крамского», запланированная при прежнем директоре Пушкинского музея Елизавете Лихачевой, – вообще первое экспонирование этого редкого памятника, отреставрированного Александром Горматюком в 2023–2024 годах в Центре Грабаря.
На репродукциях все кажется довольно монументальным, но в действительности фрагмент росписи со всадником, везущим окровавленную тунику, совсем небольшой – сквозь плотную вернисажную толпу к нему не сразу доберешься. Плита из вулканического туфа была частью гробницы-цисты, эдакого «ящика» с плоской или двускатной крышей – аналоги из некрополей на юге Италии показывают тут же на мониторах. Ценно, что памятник теперь войдет в научный оборот, ведь, как подчеркнула одна из кураторов Надежда Налимова (выставку они готовили с Ольгой Тугушевой и Натальей Бакиной), самнитская культура известна очень точечно и таких памятников в мире мало.
Считается, что расположенную недалеко от Неаполя Капую, Capeva, «болотистый город», основали около 600 года до н.э. этруски, чуть позже его захватили самниты, а в 343 году до н.э. – Рим. Вообще от IV века до н.э. дошло мало росписей – много воевали.
Для широкой аудитории античная живопись ассоциируется прежде всего с тем, что будет развиваться на Апеннинах при римлянах позже, примерно с 200 года до н.э. и вплоть до извержения Везувия. То есть с разными стилями так называемой помпейской живописи, доходившими часто до изощренного иллюзионизма в украшении вилл, почти до эффекта присутствия, вспомнить хоть Виллу Мистерий, хоть виллу Августа. В теперешней самнитской фреске, в другой культуре – все по-иному. И лаконизм, очевидно, объясняется не только погребальным назначением, где образ – знак на границе двух миров. Этого всадника предложено толковать не только как победителя, но и как триумфатора по дороге в загробное царство. А его конь мог восприниматься как «проводник душ» – психопомп. Для контекста в зале греческого искусства, где расположили выставку, размещены краснофигурные вазы из того же региона и того же периода, там образы часто тоже весьма условны. С одной стороны, керамика была частью даров, помещаемых в гробницы. С другой – элементом обряда символического очищения от пролитой крови: известны кампанские фрески, где всадник подходит к женщине с сосудом (в ГМИИ показывают фото росписи, хранящейся в Национальном археологическом музее Пестума и происходящей из одного из пестумских некрополей).
Хрупкий пористый туф сыграл с фреской злую шутку – трещина в конце концов разломила плиту надвое как раз за фигурой всадника. Гипс, которым фреску время от времени «лечили» на протяжении 150 лет, тоже сослужил памятнику вредную службу. Все это нужно было соединить, укрепить, почистить от загрязнений и соляного налета.
Неизвестны обстоятельства обнаружения росписи, неизвестно, был ли продавший ее Дерптскому университету Джакомо Дориа тем самым маркизом Джакомо Дориа, который основал в Генуе Музей естественной истории. Посредником в сделке выступил Вольфганг Гельбиг, немецкий археолог, изучавший росписи Кампании, служивший в Германском археологическом институте, член-корреспондент Российской академии наук, женившийся на княжне Шаховской, оставивший научное поприще и ставший консультантом и дилером. Гельбиг помогал формировать и российские коллекции, зарождавшиеся при учебных заведениях (художественного собрания университета Дерпта, Кабинета изящных искусств и классических древностей Московского университета, а еще – Музея Строгановского училища), и в частности с ним встречался Цветаев, когда заказывал в Риме слепки для будущего музея. Контекст вытягивает много деталей и пересечений, но в исследовании самой фрески теперь все только начинается.
