Дверь как зеркало души

Скульптурные головы Жауме Пленсы и идолоподобны, и – чертами лиц – современны. Фото агентства «Москва»

В классицистической анфиладе губинского особняка – главного здания Московского музея современного искусства на Петровке – показывают скульптуры и инсталляции каталонского художника Жауме Пленсы, сделанные им за последние 30 лет. В музее говорят, что это первая персональная выставка скульптора в России, что не совсем так. Десять лет назад его работы привозила галерея Diehl+Gallery One (см. «НГ» от 09.02.09), давно ушедшая из Москвы. Другое дело, что теперешняя выставка, конечно, гораздо представительнее. Курирует ее Ферран Баренблит, директор Музея современного искусства Барселоны (MACBA), с выставки в котором 20 работ привезли в Москву.

Известный объектами в публичном пространстве, Пленса органично себя чувствует и в пространствах камерных. Здание построенного по проекту Матвея Казакова особняка пришлось ему по душе – здесь больше камерности, чем в залах MACBA. Медитативность, двойственность, призыв услышать тишину – и себя (это в сегодняшнее-то время), лиричность даже в тех случаях, когда он работает с городской средой, – в плоти и крови его произведений.

Все, что есть в комнате с тусклым светом, – десятка полтора запертых дверей. Пленса считает, что дверь – род зеркала, портрета человека, поскольку это «зеркало» отражает ожидания каждого из нас относительно того, что окажется по ту сторону. «Сомнение», «удовольствие», «идеология», «время», «шанс», «мечта»... – на табличках понятия вместо номеров и имен. Двери не открываются, это скорее опыт пространственного и временного путешествия – и попытки услышать себя (одна из важных для скульптора тем). Эта инсталляция появилась во французском Валансе в 1994-м по заказу местных властей: расположенные в самых разных местах, в конечном итоге двери можно воспринять как метафору пути вообще, в том числе внутреннего пути каждого человека.

Слово и тишина, звук и безмолвие, портрет и обобщение, осязаемое и абстрактное, типичное и индивидуальное – его сюжеты, они же – инструменты. Составленные из слов объекты – один из самых узнаваемых мотивов Пленсы. В Москву сейчас не привезли скульптуры «буквенных» людей, но здесь есть инсталляция «Счастливо?». Формой она отчасти обращена к прошлому, содержанием – к человечеству сегодня. Пусть это «человечество» не прозвучит высокопарно: речь идет о проблемах человечности. В самом большом зале покачиваются, звеня, как колокольчики, занавеси из нанизанных на леску железных слов. Так вот, форму Пленсе подсказали детские походы с мамой в магазины, где были веревочные занавески, содержание – текст Всеобщей декларации прав человека, принятой ООН в 1948 году. Текст остается просто текстом, пока мир не может решить проблем, и к тем, что были в 2004-м (когда появилась инсталляция), прибавляются новые – в 2019-м тут напоминают о гибнущих мигрантах, пытающихся пересечь Средиземное море.  Пленса говорил о способности человека создать этот текст, но неспособности соблюдать написанное в нем. Вместе с тем в этом зале речь идет о правах человека и свободе художника и о диалоге Пленсы с историей искусства: фоном к занавесям вдоль стен расставлены гигантские «колбы» из полиэфирной смолы, в которых томятся, как джинн в бутылке, собственно разномастные бутылки. Все это поименовано фамилиями художников всех времен и народов.

Звуки – отдельная составляющая его творчества. С одной стороны, на выставке будет бронзовая кукла (воспоминания о матери и ее детстве: в основе – ее кукла), по словам скульптора, ангел, от которого спускается нить со словами (своего рода парафраз того, как священные тексты «выплывали» из уст сакральных героев в живописи позднего Средневековья и, например, в искусстве Нидерландов XV века). Здесь буквы не звенят, не звучат, но сами слова – скажем, «Песни мертвых детей» – адресуют к Густаву Малеру и его «Песням об умерших детях». В других случаях звук и безмолвие обыграны иначе: «Молва» – висящий над плоской посудиной кимвал, на который методично, с характерным тихим, но гулким и резким «голосом» падает капля. На кимвале выгравированы строчки из «Пословиц Ада» Уильяма Блейка: «Водоем содержит; фонтан переполняет». Как вода камень точит, так, если взять следующую за этой пословицу, «Одна мысль заполняет бесконечность». Вторая пословица впрямую не цитируется, но во время экскурсии Пленса вспоминал блейковскую мысль о заполнении пространства идеей. Название «Молва» (и тут можно вспомнить еще одну пословицу оттуда же: «Всегда будь готов высказать, что у тебя на уме, и негодяй будет избегать тебя») – двойственное по отношению к произведению, «генерирующему», по словам художника, тишину. Звук ведет к тишине, та самая молва – к состоянию отрешения и сосредоточения. Одна из самых завораживающих своей емкой простотой работ в экспозиции. Звук у Пленсы может быть и словом, и безмолвием, и тем, что словом невыразимо.

В его работах всегда есть человек. Даже когда он не появляется «в кадре». Вы и на выставку попадаете, как выразился скульптор, через его голову – на лестничном пролете в масштабе 1:1 на фотографии воспроизведена его мастерская. Он поведет вас от дверей к кухням (проект «Даллас?.. Каракас?» 1997-го с десятками фотографий кухонь местных жителей как, с одной стороны, пространства индивидуального, а с другой – как коллективный портрет людей конкретной географии и эпохи). От кукол – к скульптурным головам, эдаким кунштюкам, что напоминают портреты на голографических открытках, поскольку их пропорции кажутся то вытянутыми, то естественными (вот очередной пример эквилибристики на тему двойственности, на тему осязаемого и того, что мнится). Они и идолоподобны, и – чертами лиц – современны. Материальны, но с закрытыми глазами – погружены в себя (работа и названа «Безмолвием»), отрешены (да-да, это мы уже только что испытали сами в «Молве»), они не здесь и не сейчас. От скульптурных голов Пленса пойдет к человеку как городу, стране и континенту, отталкиваясь от собственного тела («Континенты I и II»), но ловко выруливая на обобщение – на месте контурного человечка может быть каждый. Человек живет в его работах в тексте той самой Декларации прав, в выборе своей двери и своего пути, в том, что скульптуру и инсталляцию мы воспринимаем на подсознательном уровне осязательно. В конце концов в том, что эту каплю «Молвы» (или все-таки тишины) слушаете вы.