Марк Захаров: Есть даже театр в пельменной и в электричке. Это, наверное, хорошо

По словам Захарова, абсолютным авторитетом для него остается Георгий Товстоногов. Фото с сайта www.council.gov.ru

В разгар репетиций спектакля «Фальстаф и Принц Уэльский» режиссер Марк ЗАХАРОВ побеседовал с корреспондентом «НГ» Елизаветой АВДОШИНОЙ о своих артистах, последних днях Леонида Броневого в театре, о традициях и финансовой поддержке Ленкома.

– Если бы мы сейчас говорили о жизни Московского театра Ленком, никак не связанной со статьей в «Независимой газете» (см. «НГ» от 27.11.17), я бы, конечно, рассказал о наиболее интересных сторонах нашего театрального бытия: о традиционных аншлагах, о спектаклях, которые вызывают обширную прессу. Наконец, о нашей социальной политике: о бесплатном двухразовом питании для работников театра (это касается 365 человек), о бесплатном прикреплении к страховой медицине и т.д. Обо всех наших работах, проводимых за внебюджетные средства: ремонтных работах, строительстве четырех дач, подаренных когда-то комсомольским вождем Косиором, превращении их в дома городского типа с круглогодичным проживанием и о многом другом.

Да, нам активно помогают в нашей работе спонсоры, представляющие продюсерский центр «МКАЯНА», – Валерий Янклович и Марк Кролл. Но сейчас я хочу сказать о другом – об обвинении нашего театра в «театральном обмане». Само это название, по-моему, вызывает подозрение в гневной, некорректной тенденциозности. Иными словами – лживый театр! Название очень напоминает некоторые статьи 30–40-х годов, после которых театр закрывался, как Камерный театр Таирова или театр Мейерхольда, а руководство подвергалось немедленным репрессиям, артистов распределяли по другим коллективам.

Чего стоит только упоминание о том, что в погоне за длинным рублем театральное пространство отдано «магазинчикам, салонам, складам». Очень бы хотел посмотреть на работника редакции, который проверял справедливость напечатанного в статье и признал полную их достоверность. Об авторе статьи мне говорить не хочется – он вызывает сочувствие. Подневольный человек. Я очень хотел с ним встретиться, но о таком человеке никто в театральном мире не знает и никогда не слышал.

Торговые точки в виде «магазинчиков» никогда в нашем театре не существовали, ни за 40 с лишним лет при моем руководстве, ни при Эфросе, ни при Берсеневе, ни тем более при комсомольских руководителях. В фойе театра продаются только программки идущего спектакля, буклеты и отдельные издания, связанные с репертуаром Ленкома. Это общетеатральная и даже общемировая практика.

Теперь о том, что справедливо. Действительно, иногда наш автомобиль заезжал на пешеходную зону. В последние несколько месяцев тяжелобольного Леонида Броневого мы подвозили к служебному входу, а также увозили его после спектакля. Остался в нашей памяти и скандальный эпизод с нашим директором, когда водитель производил погрузку театральных программок и книг, посвященных 90-летию театра, а неизвестный молодой человек воспрепятствовал его отъезду от служебного входа. Интересно, что подобный эпизод случился и с директором Московского театра оперетты Владимиром Тартаковским, который рассказал нам, что это известный всем разгневанный блогер. Объяснять ему, что в правилах дорожного движения есть пункт ПДД 9.9, который допускает кратковременную парковку на пешеходной зоне, мы не стали. А недавно появился даже специальный дорожный знак.

И еще – нам действительно оказывали разовую финансовую поддержку люди, как уже потом выяснилось, с далеко не безупречной репутацией. Среди них, например, Тельман Исмаилов, который помог нам в организации гастролей в Израиле, дал деньги на строительство актерского буфета и оказывал помощь в некоторых других наших начинаниях. Но утверждение, что его нередко видели в театре в первом ряду партера, было бы страшным для него по своей жесткости наказанием, сродни средневековой пытке – засматривать спектакль в драматическом театре, да еще в первом ряду! Всех, кто нам помогал и помогает сегодня, мы благодарим самым сердечным образом и не скрываем этого. Среди тех, кто нам помогает, есть люди глубоко нами уважаемые, например Герман Греф, Михаил Куснирович. Уверен, что «лживому» театру они помогать бы не стали.

И еще несколько слов об источнике информации для вышеупомянутой статьи. Несколько лет назад у нас произошел имущественный спор с директором гостиницы «Юность» господином Фаридом Ахвердиевым, какое-то время мы с его помощью использовали зал гостиницы для наших репетиций и просмотров спектаклей молодых режиссеров с целью привлечь их к работе в Ленкоме. Потом произошел разрыв в наших деловых отношениях, но утверждение, что дирекция театра, как итальянская мафия, угрожает его семье физическим уничтожением, приказывая немедленно покинуть границы РФ, я отношу к гневной и необузданной фантазии г-на Ахвердиева. В отношении личности самого г-на Ахвердиева могу с сожалением заметить, что он подделал ряд финансовых и юридических документов, подделал печать и подпись директора Ленкома. То, что он послужил главным информатором для публикации в «Независимой газете», лично меня искренне огорчило. Как нам стало известно, в апреле 2017 года Ахвердиеву, который является гражданином Российской Федерации, было предъявлено обвинение по ч. 4 ст. 159 УК РФ, и он был объявлен в международный розыск. В настоящее время Ахвердиев отказывается сотрудничать со следствием и скрывается за пределами России.

Выше я упоминал о нашей деловой расторопности, но, конечно, мы мало чего смогли бы без помощи московской мэрии. Мы очень благодарны Департаменту культуры и лично Александру Кибовскому. Недавно с его помощью мы смогли приобрести новую дорогостоящую звуковую и световую аппаратуру. И вообще любые наши операции с государственным имуществом всегда плотно контролируются мэрией Москвы. И к счастью, нам очень помогает Сергей Собянин.

Недавно состоялся расширенный секретариат Союза театральных деятелей в присутствии советника по культуре нашего президента – Владимира Толстого. Председатель правления Александр Калягин сформулировал печальную тенденцию, касающуюся многих московских и российских театров, когда упущения, ошибки, огрехи в деятельности одного российского театра автоматически распространяются на все театры страны. Именно в русле этой весьма сомнительной тенденции и появилась статья с уничижительным названием «Театральный обман».

– Марк Анатольевич, давайте поговорим о творчестве. Сейчас самый разгар репетиций вашей премьеры?

– Да, мы до сих пор не обращались к Шекспиру, драматургу, который оказал влияние на весь мировой театр. Мы взяли пьесу «Генрих IV», сделали сценическую фантазию по мотивам шекспировских трагедий и комедий (речь идет о будущей премьере спектакля «Фальстаф и Принц Уэльский». – «НГ»). Спектакль будет называться «фарсом». Нам хотелось, чтобы было много смешного. В незапамятные времена в Вахтанговском театре шел спектакль «Много шума из ничего» с веселой музыкой Хренникова. Спектакля я не видел, но слышал по радио, когда был ребенком. Мы используем разные переводы и собственные произведения, в чем участвовали и артисты, и я. Репетируем пока с удовольствием.

– В прошлом сезоне вы поставили злободневную антиутопию «День опричника», над Шекспиром работаете в схожем направлении?

– Нет, конечно. Владимир Сорокин – остроумный и эпатажный сатирик. Но наша постановка будет осуществляться в русле наших традиций. Эпатажа не предвидится.

– Ленкомовские традиции сегодня как можно обозначить?

– Это всегда зрелище – яркое и заразительное. Если придет иностранец, ему даже без перевода должно быть интересно. И есть еще понятие Вахтангова: фантастический реализм. Это не воспроизведение жизни, а поэтический эквивалент действительности.

– Как вы считаете, зритель еще не устал от литературоцентричного театра?

– От авангардного искусства с режиссерскими ребусами, похоже, устал. Хотя я понимаю, что театр должен быть разным. И все-таки мне надо, чтобы зритель кого-то обязательно полюбил, кому-то сочувствовал, переживал и удивился новой правде. Это, кстати, хороший девиз, потому что правда бывает разной, она меняется. И у палача ведь тоже есть своя правда. Вот сейчас в Орле Иван Грозный стал новым героем. Губернатор сказал, что не убивал Грозный сына, а просто повез его в Петербург на лечение, забыв, видимо, что Петербург был основан намного позже. Но это так, к слову.

– Недавно вы признавались, что сложно найти литературный материал, который растревожит и душу, и разум, и в современной драматургии вы такого материала не видите.

– К сожалению, пока не вижу. Хотя знаю, что есть Театр.doc, другие театры, к которым с уважением отношусь. Есть даже театр в пельменной и в электричке. Это, наверное, хорошо. Пусть будут разные жанры. Разные направления. Но мы этого побаиваемся и предпочитаем работать в традиционном театральном пространстве, с нормальной сценой и зрительным залом на 650 человек.

– А какую нишу легендарный Ленком занимает сегодня для нового, молодого поколения зрителей?

– Вы знаете, я не люблю такого определения. Когда я только пришел в театр и был назначен художественным руководителем, мне сказали: вот эти все названия у вас хорошие, но теперь скажите, что вы будете ставить для нашей молодежи. Раньше в нашей стране было такое увлечение; Колхозный театр – исключительно для колхозников; был Театр транспорта, бывший Театр им. Гоголя, в котором я, кстати, работал. Это был театр специально для работников советского транспорта. Театр Революции, Театр Советской Армии, театр МГСПС… В этой связи мне хочется брать пример с великих. Кому Пушкин посвящал свои стихи? Тем людям, которые его понимали, кого он ценил и кому хотел подарить новые ощущения и мысли. Нашим театром могут увлекаться и молодые люди, и средних лет, и пенсионеры. К нам ходят очень разные зрители: есть пенсионеры, которых мы очень почитаем. В последние годы наш зритель заметно помолодел. «Вишневый сад», например, превратился в шлягерный спектакль. Удивительная отдача зала, продолжительные аплодисменты и море цветов для артистов.

– Кто будет теперь играть роль Броневого, роль Фирса?

– Леонида Сергеевича заменить, конечно, невозможно. Но в «Вишневый сад» ввелся народный артист Владимир Юматов. Мы часто его видим в кино в ролях положительных героев. Фирса он играет по-своему, не подражая впрямую Броневому, да это и невозможно, но играет интересно и очень достойно. Еще в спектакль ввелась Алла Юганова. Она привнесла свою тему и особую искренность. Вообще привнесение своего человеческого мотива актером продлевает спектаклю жизнь.

– Скажите, как прошли последние дни Леонида Броневого в театре?

– Мучительно. Ему было тяжело, он преодолевал себя. К поклонам его уже надо было поддерживать, было трудно. Умирал он постепенно, тяжело и на наших глазах.

– Разве есть в Европе такая «традиция» – до последнего, превозмогая физические недуги, выходить на сцену? Это, наверное, возможно только в России.

– В этой связи хочется поворчать. Если артист вот так сыграл Мюллера в «Семнадцати мгновениях весны», он должен получить столько денег, такой гонорар от проката, в том числе от телевизионных повторов, чтобы спокойно купить ранчо или даже остров. Он обеспечен на всю оставшуюся жизнь – как это происходит на Западе, в США, в Германии… У нас такого пока не предвидится, артисты получают совсем небольшие деньги.

Янковский перед уходом из жизни сказал, что зрители понимают – мне тяжело и не нужно больше играть. Но Абдулов играл до последнего. Старость артиста в России очень неприглядная. Окончание их жизни – печальное, горестное. Это наша общая беда.

– А молодые актеры вас радуют?

– К нам пришел Александр Мизев, он еще учится в ГИТИСе. Но и Абдулов, когда приходил, был на четвертом курсе. Мы надеемся, что вырастим хорошего артиста. К тому же, кого раньше считали молодыми – Шагина, Ракова, Миронову, Захарову, – стали мастерами, и они очень интересуют зрителей. Большим артистом становится Дмитрий Певцов. Он репетирует Генриха IV, принца, из очаровательного беспутного парня превращающегося в фашиствующего тирана. Перерождение человека у власти закономерно, но, когда он теряет ее, он снова очеловечивается, становится симпатичным, как Никита Сергеевич Хрущев. Он в старости был очень хороший, помогал Высоцкому советом (кому надо петь, когда и кого стоит обходить).

– Каким режиссерам со стороны вы позволяете ставить на сцене Ленкома? Радикальные постановки, как мы помним по прошлому сезону, здесь не прижились.

– Есть давнишние пристрастия. К Глебу Панфилову, например, который обещал начать репетировать сразу после моей премьеры. И к болгарскому режиссеру Александру Морфову, который поставил у нас два хороших спектакля. А что касается Богомолова, то при всем уважении к его творчеству мы пока решили сделать паузу, хотя дали ему возможность поставить два спектакля подряд.

– На пороге 100-летие театра. Как ощущаются эти 90 с лишним лет?

– Через намоленные стены. Не получится слушать фортепианный концерт в морге. Стены не будут этому способствовать.

У нас все-таки работали Евгений Леонов, Леонид Броневой, Елена Фадеева, Татьяна Пельтцер. Я беру только тех, с кем работал сам. Они заложили серьезные традиции. Главное для меня – это среда, в которой развиваются артисты. Лучший репертуарный театр – товстоноговский БДТ в свое время. Георгий Александрович Товстоногов был и остается для меня абсолютным авторитетом, у него было особое театральное чутье на то, что сегодня нужно, а что неинтересно. Вся ведущая компания его театра обогатила советский кинематограф. Если бы не было Владислава Стржельчика, Татьяны Дорониной, Ефима Копеляна, Павла Луспекаева, наш кинематограф лишился бы своих кумиров.

Евгений Лебедев – артист недосягаемой высоты, почти как Броневой, но в другом жанре. Это клоунский вариант гротеска. Его Холстомер был не лошадью, а странным, живым, чудным и обаятельным существом, которому сопереживали. И мы стремимся к тому, чтобы у нас вырастали настоящие артисты и становились серьезными мастерами, как Инна Чурикова, покойный Броневой, Мария Миронова, Виктор Раков, Сергей Степанченко, Дмитрий Певцов. Надеемся, что авторитет Ленкома будет по-прежнему привлекать зрителей.

– Что вас вдохновляет сегодня, дарит энергию?

– Наше древнее искусство, русские памятники и люди, которые ими занимаются. Мне нравятся поступки нашего президента; изменилось отношение к Деникину. Теперь мы иначе относимся к Белой гвардии. Я помню, как наш президент посещал Париж, где встречался с потомками бывшего Белого войска, с людьми, которые продолжают любить Родину и учат своих сыновей и внуков русскому языку. И я в заключение хотел бы поделиться своими сугубо личными ощущениями. Несмотря на злополучную статью, я с огромным вниманием и интересом читаю «Независимую газету». Особенно любопытными мне кажутся четыре последние полосы. Думаю, что эти статьи могут стать предметом зависти со стороны других СМИ. Настоятельно рекомендую всем своим друзьям и знакомым немедленно подписаться на это издание.

Я рассказал почти все, что знаю, думаю и на что надеюсь.