Дарья Курдюкова.
Диалог с избранным президентом.
Фото с официальной страницы «Политеатра» в Facebook
В Большой аудитории Политеха, где недавно открылся «Политеатр» Эдуарда Боякова, прошла премьера обновленной «Ювелирики» резидента объединения «Газгольдер» Олега Груза. Поэтический спектакль уже показывали в театре «Практика», но сейчас к прежним стихам добавились другие. В текстовую ткань вплетен первый акт новой пьесы «Овцеволки». В легендарный зал, слышавший Маяковского, Вознесенского, Окуджаву, вернулась поэзия. Политика, которую можно рассмотреть в названии «Политеатра», тут тоже есть, но у нее не главная роль.
«Ювелирика» пополнилась «первым актом пьесы «Овцеволки», написанным по следам последних политических событий в России» – но считать это обнажением политического нерва было бы не совсем верно. «Овцеволками» у Груза выходит сегодняшняя человеческая формация, меняющая шкуры, прячущаяся под одними и выпирающая из-под других. Давнишняя истина – как на брейгелевсом рисунке, где «Большие рыбы поедают малых» – всегда, не только сегодня, актуальная. «Нужно здесь и сейчас съесть того, кто слаб. Но ради жизни, а не со зла», – чеканит Груз. Хотя в спектакле в целом политика далеко не первостепенна (к примеру, недавнего его «Болотного зеркала» тут нет), она – один пласт по крайней мере в трехплановом (вот оно, новомодное 3D) поэтическом тексте. Одетый в черные брюки и свитер Груз – как простой инженер, как впитывающий голоса улицы человек в толпе? – со стареньким кожаным портфелем, спустившись с оклеенной газетами эстрады, встает перед трибуной-пюпитром, тоже упакованным в газетные полосы. Три измерения Груза – современная Россия вообще, политика в частности и совсем уж частный голос – о личном. И, надо сказать, в любовной лирике интонация оказывается индивидуальнее, проникновеннее.
Действо сложено как полиптих или как китайская ширма, каждая часть – фрагмент истории. А «Ювелирикой» Груз сплетает те самые три плана, вытягивая то у-личную, то просто личную интонацию. Оглядываясь вокруг, становится агрессивен – строчки прошиты обсценной лексикой, слова падают металлическим грузом. Заглядывая в себя, слышит более уязвимый тон. И там, и там рифмы-омофоны перетекают друг в друга, перетекают на ходу из одного в другой смыслы. «Овцеволки» вписались в «Ювелирику» борьбой двух голосов, замкнутый круг овец и волков внутри людей. Все начинается с задника-триколора (за видеопроекцию отвечает Федор Аптекарев) то ли с выступающими кирпичами стены, то ли с прутьями решетки, что то же самое – тупик. Груз выбирает из аудитории главного среди овец волка (Александр Вайсман) и отправляет собирать дань – туда, вон из зала. Позже сгодится кожаный портфель – набить и его. Потом, после «Овцеволков», как одна из срединных, центральных (и антицентристских) частей полиптиха, появится слайд-шоу с премьером-президентом, а Груз по-плакатному прямолинейно разыграет в лицах «Вопросы Владимиру Владимировичу» – цидулки простодушно-благодарных соотечественников, напоследок только спросив от себя: «Скажите, а что привлекает вас в вас самом?»
Все эти пассажи есть потому, что до них он провоцировал зал нехитрым гэгом, и поддавшиеся затянули песню про зайцев – «Ааа на-ам все равно…» – в ответ получили: «В том-то и дело». После того можно размашисто живописать и про медведя, что нынче в цирке, и про бытовуху с радостями и разборками, отпечатавшимися в сознании штампами.
Пульс жизни у Груза не похож ни на протяжную интонацию гражданской лирики Всеволода Емелина, ни на рассчитанную на стадионы поэзию Юрия Шевчука (с «Россией – женщиной с разбитым лицом» – кстати, фильм-концерт Виктории Каськовой «Небо под сердцем» о ДДТ представили в Москве в один день с «Ювелирикой», но это так, в скобках) – он стучит рэперским речитативом. Под ногами Груза – блоки-трибуны (сначала один, потом открываются второй и третий) из газет, которые вдруг, кажется, желтеют под видеопроекцией шелестящего парка цвета сепии, когда звучат любовные стихи. Те, что поднимают от злобы дня на иной уровень, где просто человек один на один с собой.
В «Ювелирике» много поэтики, меньше политики. Это поэ-литика больше, чем поли-этика. Были там такие слова, хоть проскользнули и в лирической части, а могли стать эпиграфом – «Но для меня город вымер. Для меня теперь Вы – Мир!» Можно сказать самому близкому. Можно развернуть масштаб – мир сгинет без Человеков. Такая далекая дистанция и такая близкая. Про каждого.
